В 1966 г. Верховный суд Индии сформулировал правовое определение индуизма, с тем чтобы в сфере юрисдикции отличать его от других индийских религий, а в 1995 г., рассматривая дела о религиозной принадлежности, уточнил семь основных положений, свидетельствующих об «индусскости» их носителя. Первым было названо «признание вед в качестве наивысшего авторитета в религиозных и философских вопросах и единственного фундамента индусской философии».
В сентябре 2000 г. своды американского Конгресса, уже знакомые с христианскими и иудейскими молитвами, огласились ведийскими песнопениями в исполнении жреца-профессионала из индусского храма в Огайо. Это стало увертюрой к обращению премьер-министра Индии Атала Бихари Ваджпайи, прибывшего в США с визитом, к обеим палатам американского парламента.
Словом «веда» — «священное знание» (ср. рус. «ведать», «ведовство») — называют четыре свода, в которых отразилась вся совокупность представлений древних индийцев об окружавшем их мире, где неразрывно, а вернее, взаимозависимо существовали люди и боги. Эти памятники индийская традиция относит к категории шрути. т. е. «[откровение], услышанное» обладавшими особым слухом и видением мудрецами-риши, которые и донесли непреложную истину до своих соплеменников. Самая древняя и обширная из вед — «Ригведа» (РВ), веда гимнов, содержит 1028 гимнов разного объема (от 1 до 58 стихов при среднем размере в 10–11 стихов, всего — 10 462 стиха) и состоит из 10 циклов (мандал), связанных с определенными кланами древнеиндийских мудрецов. Кроме РВ существуют еще три веды — «Самаведа» (веда напевов), «Яджурведа» (веда жертвенных формул) и «Атхарваведа» (веда заклинаний и заговоров).
РВ — культовый (в первозданном смысле этого слова) памятник, и в ее основе лежит ситуация обмена, выраженная в ритуальных жертвоприношениях, совершаемых людьми, и ответной милости богов. При этом не только благополучие адептов зиждется на воле небожителей, но последние буквально и фигурально зависят от количества совершаемых в их честь жертвоприношений и качества прославляющих их гимнов: Агни, огонь жертвенного костра, а потому посредник между просителем и дарителем, ярко вспыхивает, когда в него подливают жертвенное масло, а Индра, бог-громовержец, «разрастается», если ему подносят сому, напиток-стимулятор. Гимны, как правило, состоят из двух частей: в одной части настойчиво повторяется просьба адепта (об увеличении поголовья скота, излечении от болезни, обретении потомства, победе над врагом и т. д.), а в другой — содержится описание божества, к которому взывают. Наряду с лестными эпитетами («могущественный», «ярко сияющий», «прозорливый», «самый щедрый», «сильнейший» и т. д.) гимны содержат мифологические отсылки-намеки, которые образуют основу для реконструкции древнеиндийской — а через более архаические пласты и индоевропейской — мифологической системы.
Стержень этой системы создают космогонические мифы, представленные в различных версиях. Существовавший первоначально хаос, т. е. отсутствие каких бы то ни было элементов в их взаимозависимости, «перетекает» в воды, из которых родилась вселенная, в том числе — путем сгущения (пахтанья) вод — и земля. В другом варианте из вод произошло яйцо, а из него — демиург Праджапати; яйцо раскололось, и золотая половина стала небом, а серебряная — землей. В третьем варианте вселенная, а также социальная организация общества и даже сами веды сотворяются жертвоприношением первочеловека — тысячеглавого, тысячеглазого, тысяченогого Пуруши. Наличие в значительной степени несовместимых вариантов (как в ведах, так и в примыкающих к ним более поздних жанрах ритуального и философского характера — брахманах, араньяках и упанишадах) как раз и объясняет, почему нет ничего противоестественного в том, чтобы считать ведийские источники «единственным фундаментом индусской философии». Сформировавшиеся впоследствии различные философские школы сначала производили селекцию, а потом подвергали отобранное непротиворечивой интерпретации. Ведийский язык (ведийский санскрит), на котором созданы веды, еще в процессе кодификации памятника, последовавшей через значительный период времени после создания отдельных гимнов, был малодоступен для понимания, и наиболее ранние из (известных) комментариев, например к РВ, стали появляться уже в середине 1 тысячелетия до н. э. Неясность, непрозрачность и неоднозначность усугубляли сакральность текстов и открывали широкий простор для взаимоисключающих построений.
Высший божественный уровень в РВ представлен 33 богами, подразделяемыми на земных (например, Агни и Сома), атмосферных (Индра, Вайю и др.) и небесных (Варуна, Сурья, Дьяус, Митра и др.). Наибольшее число гимнов (250) посвящено гиганту-громовержцу, могущественному Индре, богу, наделенному неистовой жадностью, утоляемой лишь морем сомы и трапезой из 300 быков. Он вправе претендовать на лидерство в ведийском пантеоне, поскольку ведет неукротимую борьбу с противниками богов — демонами-асурами (Вритрой, Валой и др.) и выходит безусловным победителем, освобождая то упрятанный скот или украденное солнце, то пропавшую утреннюю зарю или запруженные скалой воды. Таким образом, восстанавливающий упорядоченный космос Индра осуществляет и акт «второго творения».
Ведийская космогония определяла также характер ритуала, который воспринимался как образ космогонического акта. Ядром этого ритуала было возжигание добытого трением огня и поддержание его в течение 12 дней с возлиянием в огонь пьянящего галлюциногенного напитка сомы (ср древнеиранское «хаома»). При этом огонь персонифицируется богом Агни, которому посвящено 200 гимнов, а слово сома одновременно означает растение (вероятнее всего, эфедру; по другой гипотезе — мухомор), отжатый из него сок и бога Сому, воспетого в 120 гимнах. На лидерство среди ведийских богов претендует и Варуна (хотя он прославляется всего лишь в 12 гимнах), как блюститель космического и нравственного закона рита, приложимого и к людям, и к богам.
Мифологическое пространство ведийских сводов не пронизано четкой иерархией: главным и единственным может становиться любой бог, чьего расположения добивается адепт обильными жертвоприношения ми, и тогда этот бог награждается самыми превосходными эпитетами и званиями, а искусство сотворения гимна уподобляется выделыванию драгоценной ткани или вытачиванию изукрашенной колесницы.
Этот «размытый» политеизм, стремящийся в каждый отдельный момент к монотеизму, настолько смущал западных исследователей XIX в., впервые занявшихся ведами, что глубокий знаток индийской древности немец Ф. Макс Мюллер предложил самостоятельный термин — генотеизм — для обозначения гибкой религиозной системы, позволяющей по мере надобности наделять любого бога статусом Всевышнего.
Современный индуизм многое почерпнул из ведийской религии, отдельные элементы которой с течением времени трансформировались и заняли свое место в новой системе. Прежние боги закрепились на «мелких ролях», уступив лидерство Вишну, Шиве и Деви (Богине), а Индра к тому же скомпрометировал себя неуемными любовными похождениями. Обезображенный проклятием мудрецов-рогоносцев, он вынужден был отмываться от грехов в священных водах индийских рек — таких точек на речных берегах, оспаривающих пальму первенства в возвращении Индре пристойного облика, в Индии насчитывается не одна сотня. Веды на протяжении тысячелетий передавались устной традицией: главным было не понимание, но фонетически безупречная артикуляция, ибо ведийские мантры сопровождали (и сопровождают) индуса на протяжении всей его жизни, маркируя ключевые этапы: рождение, наречение именем, посвящение в дваждырожденные, свадьбу и похороны. Ни на мгновение, несмотря на ересь отдельных индусских толков, веды не теряли своего непревзойденного авторитета, хотя давно и прочно стали абсолютно непонятными.
Однако в XIX в. на волне складывавшегося национального самосознания индийцев и попыток сознательной реформации индуизма веды оказались в центре общественного внимания и стали объектом не механического повтора, а тщательного изучения с последующей реконструкцией и введением в практику ведийской ритуальности.
Рам Мохан Рой (1772–1833), основатель знаменитого реформаторского общества «Брахмо самадж» и первый индийский брахман, нарушивший запрет на пересечение морей, считается «отцом современной Индии». Страстно выступая против политеизма и идолопоклонства, он доказывал подлинность «индусского монотеизма» ссылками на веды. Ф. Макс Мюллер по этому поводу ехидно заметил, что Рой просто не представлял себе содержания вед. И тем не менее именно этот человек, поддержанный группкой соратников, привлекая цитаты из священных книг, в том числе вед, добился того, что в 1829 г. был законодательно запрещен обычай сати — самосожжения вдовы на погребальном костре умершего мужа. В дальнейшем Дебендранатх Тагор (1817–1905, отец Рабиндранатха Тагора), возглавивший «Брахмо самадж», отправил в священный Бенарес четверых молодых людей для изучения каждой из четырех вед и поиска в них монотеистической концепции, а потом сам присоединился к компании и, устроив диспут с тамошними знатоками, совершил эпатажный поступок — отказался от догмата о непогрешимости вед.