25-я статья Конституции Республики Индия озаглавлена «Свобода совести и свобода исповедания религии, отправления религиозных обрядов и религиозной пропаганды». Чтобы обеспечить ее функционирование, необходимо преодолеть страх, в котором находится индийское общество, как, например, смогли это сделать организаторы и участники блистательной экспозиции «Иисус Христос в индийской живописи и скульптуре», состоявшейся в бомбейской Национальной галерее современного искусства в марте 2000 г. Кардинал Симон Пимента, открывавший выставку, сказал: «Множественность образа Христа, представленная в этой экспозиции, отражает свойственный демократическому обществу плюрализм. Замечательно, что большинство авторов экспонатов — не христиане, но индусы, мусульмане, джайны, парсы, иудеи, сикхи и буддисты».
Послесловие. Судебные слушания по делу об убийстве Грэма Стейнса и его сыновей начались 1 марта 2001 г. На заседаниях в июле 2002 г. свидетели опознали Дару Сингха и троих его соратников как непосредственных участников трагедии, разыгравшейся в январе 1999 г. в Манохарпуре. Одновременно с этим судебным процессом продолжалась агитация Комитета по спасению Дары Сингха, утверждавшего, что Дара Сингх не имел никакого отношения к тем кровавым событиям, и представлявшего его как «великого революционера» и «защитника индуизма». Дара Сингх также выдвигался кандидатом от коалиции «Крантикари манувади морча» (Революционный фронт последователей Ману) на выборах 2002 г. в законодательное собрание самого многонаселенного индийского штата Уттар Прадеша (более 140 млн. человек). В декабре 2002 г. Вишну Хари Далмия, генеральный президент ВХП, вручил матери Дары Сингха, воспитавшей «спасителя индуизма», награду в 25 тыс. рупий.
Наконец 15 сентября 2003 г. Махендранатх Патнаик, окружной судья из Бхубанешвара, орисской столицы, выслушавший показания 80 свидетелей, зачитал приговор: смертная казнь Даре Сингху и пожизненное заключение его 12 подельникам. Адвокаты просили о более мягком наказании, ссылаясь на тяжелые жизненные условия, в которых прошло детство обвиняемых, а также на престарелый возраст их родителей (85-летний отец Дары сейчас находится в больнице), но главный преступник, хотя и зарыдал при оглашении приговора, не намеревается его обжаловать. Приговор может быть приведен в исполнение после его утверждения Верховным судом. Представитель Центрального бюро расследований К. Судхакар заявил: «Приговор дает понять индийской общественности, что она не должна терять веру в правосудие». Джон Стейне, старший брат Грэма и дядя Филипа и Тимоти, сообщил из Мельбурна, что он расстроен решением суда: «Преступник должен быть помилован, пусть он отвечает перед Богом». Газета «Хинду» от 23 сентября 2003 г. рассказала, что в последний день все обвиняемые появились на суде в белых рубахах с надписью «Шив-сена» и рисунком оскалившегося тигра — эмблемой партии[82]. А мужественная Глэдис Стейне еще раз повторила: «Я всех давно простила, но не надо путать прощение и закон».
ДИПА МЕХТА И ДРУГИЕ
На страже национальной самобытности
Наличие особого магнетизма, свойственного такой стране, как Индия, доказательств не требует. Экзотический флер манит и завораживает, не сразу позволяя разглядеть, какие проблемы и противоречия таит в себе миллиардная страна, в силу своей неоднородности давно приравненная к целому континенту. Индийский мир устроен таким образом, что в нем отсутствует плотная изоляция между различными человеческими сообществами: когда я оказываюсь в Индии, то по ночам долго не могу заснуть, вслушиваясь в звон бронзовых тарелочек из расположенного поблизости индусского храма, а на рассвете пробуждаюсь от усиленного громкоговорителями мусульманского банга, призывающего правоверных на утреннюю молитву; я всегда узнаю по аромату и характерному шипению или бульканью, что готовится у соседей справа и слева, и все они знают, когда я выхожу из дома и кто ко мне приходит. Прозрачность и открытость индийского жизненного цикла, так же как и привычка окружающих выносить о нем суждение, распространяются и на индийский кинематограф и театр: все, что появляется на экране или сиене, никогда не рассматривается как факт чистого искусства, но как естественная составляющая сегодняшнего реального дня. Последние годы особенно ярко продемонстрировали, как «огонь, вода и медные трубы» ситуации и общественного мнения воздействуют на жизнь в индийском искусстве и искусство в индийской жизни.
В соответствии с мировоззрением индуизма, который исповедуют около 83 % индийцев, все сущее состоит из пяти элементов: огня, земли, воды, ветра и неба. Черпая вдохновение из собственной генетической памяти, Липа Мехта — канадский режиссер и сценарист индийского происхождения — задумала проект из пяти фильмов. Первый фильм — «Огонь», предварительно обкатанный на международных кинофестивалях и награжденный 14 призами, в ноябре 1998 г. вышел на экраны Бомбея и подтвердил актуальность общего положения, согласно которому «вся Индия будет говорить завтра то, что Бомбей думает сегодня».
Фильм «Огонь» рассказывает о жизни двух невесток в современной, но сохраняющей патриархальную структуру взаимоотношений индийской семье. Муж старшей, Радхи (Шабана Азми), разочарованный отсутствием наследника, погрузился в мир религиозного самосовершенствования (вдохновленный наставлениями гуру, проводит эксперименты по обузданию плоти); муж младшей, Ситы (Нандита Дас), откровенно игнорирует молодую жену, отдавая все время любимой женщине (национальные, кастовые и социальные различия исключили возможность их брака). Страдающие в эмоциональном вакууме Радха и Сита пытаются соответствовать традиционным устоям и сохраняют видимость семейного благополучия. Утешая друг друга, женщины сближаются, становятся нужными и желанными друг для друга (на экране мелькает сцена их «непристойных объятий») и принимают решение покинуть дом. Когда Радха пытается объяснить пришедшему в ярость и одновременно раздираемому плотской страстью мужу глубинные мотивы своего поступка, конец ее сари попадает в пламя газовой горелки. Борясь с огнем, она понимает, что муж не собирается ее спасать, но ей удается сбить пламя. Радха оставляет дом и спешит к ждущей ее в условленном месте Сите.
На третьей неделе проката в кинотеатры, демонстрировавшие фильм, ворвалась с дубинками компания молодчиков (и молодчиц) из партии «Шив-сена» и добросовестно порушила витрины, окна и автоматы с кофе, установленные в фойе. Манохар Дзоши[83], тогдашний главный министр штата Махараштры (столицей которого является Бомбей) и сам член «Шив-сены», публично заявил: «Я горд, что эти ребята постояли за индийскую культуру!» 3 декабря «шив-сеновцы» вынудили прервать премьерный показ фильма в кинотеатре «Регал», расположенном на центральной площади Канат плейс в Дели. По всей стране афиши с очаровательными Шабаной Азми и Нандитой Дас, героинями фильма, подверглись вандализму (в лучших традициях индийского кинобизнеса в них намекалось на гораздо большее, чем содержалось в фильме). Впрочем, напуганные владельцы кинотеатров и сами догадались прикрыть изображения красавиц пылившимися на складах полотнищами и срочно внести изменения в репертуар.
. . . . . . . . . .
Одним из этапов проводившейся в независимой Индии административно-территориальной реформы, основанной на лингвоэтническом принципе, стало создание в 1960 г. штата Махараштры, населенного преимущественно маратхами, говорящими на языке маратхи. Этому предшествовали драматические события, включавшие отчаянную битву за космополитический Бомбей, который в результате был отдан Махараштре в качестве столичного града. В 1961 г. в Бомбее стал выходить еженедельник «Мармик» («Существенное»), быстро завоевавший популярность среди маратхиязычного населения. В еженедельнике сочным, нередко выходящим за литературные рамки языком доходчиво объяснялось, что, составляя почти 50 % населения города, маратхи находятся в административной и экономической зависимости от прочих этнических групп и конфессий, населяющих Бомбей, — прежде всего от обладающих коммерческой жилкой гуджаратцев, марвари, парсов; еще большую ярость «Мармика» вызывали аккуратные и деловитые выходцы из Южной Индии (каннадига, малаяли, тамилы и др.), преуспевавшие в качестве «белых воротничков». Успеху еженедельника способствовал и тот факт, что он был обильно сдобрен едкими карикатурами, наглядно изображавшими эксплуататоров (т. е. всех немаратхов) и эксплуатируемых. Главным редактором и художником был Бал Тхакре (род. в 1927 г.), выдвинувший себя в главные «певцы» маратхского народа. Им же в 1966 г. была образована партия «Шив-сена» («Армия Шиваджи»), названная так в честь национального героя маратхов Шиваджи, основавшего в XVII в. Государство маратхов. Уже через два года «Шив-сена» получила 1/3 мест на муниципальных выборах в Бомбее, постепенно прибрала к своим рукам ряд муниципалитетов других городов Махараштры, а в середине 1990-х в коалиции с «Бхаратийя джаната парти» (БДП) сформировала правительство штата. Именно тогда знаменитой метрополии было возвращено исконное маратхское название — Мумбаи, а международному аэропорту города присвоено имя Шиваджи[84]. Бал Тхакре, никогда не занимая никаких официальных постов, превратился в главного идеолога и стратега движения за этническую монолитность. Набрав силу и выплеснувшись за пределы штата, «Шив-сена» несколько изменила направление своей деятельности и стала ратовать за восстановление и сохранение подлинной индусской культуры. Члены партии устраивали демонстрации протеста против приезда пакистанской крикетной команды в Бомбей и забрасывали камнями международный автобус, курсировавший между Дели и Лахором. Птица такого полета, как Бал Тхакре, не могла ускользнуть от внимания Салмана Рушди, выходца из Бомбея, и под именем «Майндук» «влетела» в его роман «Прощальный вздох Мавра»[85]. Персонаж, безусловно, был опознан, роман запрещен, а Салману Рушди, с моей точки зрения, появляться в Бомбее пока не стоит.
82
См. подробности о «Шив-сене» в эссе «Бомбей в романах Салмана Рушди» и «Липа Мехта и другие».
84
Переименованию недавно подверглись Центральный вокзал имени [королевы] Виктории и Музей имени принца Уэлльского.
85
Издан в переводе на русский язык издательством «Лимбус-пресс» в Санкт-Петербурге в 1999 г. См. эссе «Бомбей в романах Салмана Рушди».