Кулпатхи Трипатхи, старейшина храма Вишванатха (Шивы), самого знаменитого в Бенаресе, благословил Шабану Азми и Нандиту Дас, но сказал: «Каши знаменит не только своими храмами, гхатами и омовением в Ганге, но и повышенной возбудимостью. Дюди здесь сверхэмоциональны, они легко воспламеняются, но так же быстро успокаиваются. Для этого надо не угрожающе вращать глазами, а всего лишь прийти к ним со сложенными руками (т. е. с просьбой. — И. Г.)». Внимательно изучив сценарий и проведя шесть часов за беседой с Липой Мехта, высказался в защиту канадского режиссера и Вир Бхадра Мишра, старейшина храма Санкат Мочан (посвященного Хануману как устранителю непреодолимых трудностей). Некоторые студенты и преподаватели Бенаресского индусского университета признались: «Нам стыдно, что мы позволили устроить травлю Липы Мехта, но что мы могли сделать?»
Известный режиссер и актер Амол Палекар сказал в интервью: «Центральное правительство разрешает, а местное запрещает, ссылаясь на чувства обиженного народа, — этому круговороту нет конца. Я протестую против любых форм контроля, выходящих за рамки конституции. Пожалуй, и «Я, Натхурам Годсе, говорю…» (пьеса, объясняющая мотивацию убийства Махатмы Ганди с позиций убийцы. — И. Г.) не надо было запрещать в прошлом году»[89].
В индийские газеты посыпались письма от рядовых граждан: «В стране, где не прекращается брожение умов из-за ситуации в Айодхъе, надо думать, прежде чем выносить очередной религиозный сюжет на всеобщее обозрение»; «Зачем показывать то, что ушло в прошлое, не лучше ли сосредоточиться на успехах?»; «Наша молодежь должна знать о прошлом своей страны, и цель этого фильма заслуживает уважения. В 1929 г. умер мой отец, и я помню, как родственники вынуждали мою мать обрить голову, чтобы не привлекать внимания посторонних мужчин. Моя мать тогда ответила, что зашитой является не уродливый облик, а достойное поведение женщины». Шабана Азми и Нандита Дас по нескольку часов в день отвечали на вопросы, поступавшие на дискуссионный сайт в Интернете.
Неожиданно подняла голос и мусульманская конфессия: бритье головы, совершенное Шабаной Азми в преддверии исполнения роли индусской вдовы, противоречит установлениям ислама. Бомбейская организация «Индиа муслим махаз» предприняла попытку сжечь изображения Шабаны Азми. Хайдарабадский таблоид «Гавах» (штат Андхра Прадеш) отправил запросы пяти ведущим медресе. И если некоторые читатели оценили это как рекламный трюк для повышения тиража, то улемы отозвались фетвой: «Лицедейство само по себе противоречит исламу». Они также объявили, что актеры-мусульмане обязаны «подтвердить свою веру, оскорбленную актами политеизма, совершаемыми во время киносъемок». Главный редактор «Гаваха» проявил удивительную гибкость, предложив актерам-мусульманам прибегать к помощи дублеров при участии в сиенах с почитанием индусских идолов.
Индийское отделение Международной католической ассоциации по вопросам радио, телевидения и кинематографа, в свою очередь, обвинило высший состав БДП «в соучастии» в нападках на фильм «Вода» и в изгнании режиссера Дипы Мехта и актрис Шабаны Азми и Нандиты Дас.
Дипа Мехта отбивалась и оправдывалась изо всех сил: «Я не хочу убегать. Я не оскверняю ни Ганги, ни Бенареса. Нельзя вырывать фразы из контекста. Подлинный герой моего фильма — Махатма Ганди, который отдает дань уважения самому святому городу Индии. Весь сюжет связан с эмансипацией, прогрессом и освобождением. Дайте мне доделать фильм!» Она поведала и о том, что до начала съемок к ней обратился чиновник из Кинематографической комиссии штата Уттар Прадеша, который потребовал предоставления дистрибьюторских прав на фильм. Получив отказ, чиновник пригрозил сорвать съемки и начать кампанию против картины, назвав ее «христианским заговором».
В связи с ситуацией вокруг фильма неожиданное внимание получил и «вдовий вопрос», существующий и поныне. Оперативно отреагировало телевидение, моментально показав сюжеты о положении вдов в различных приютах в разных уголках страны. Социолог Маниша Дешмукх сказала: «В Индии и сегодня считается, что женщина не должна жить одна. Слышал ли кто-нибудь о том, что создаются приюты для вдовцов или мужчин, не имеющих опоры? Пусть хоть и из-за «Воды», но вопрос этот вышел наружу, и пусть подумают те, кто гордится индийской культурой, соответствует ли ее высокому статусу бедственное положение вдов?» Публицист Сурекха Кхот поделилась своими впечатлениями от посещения Бенареса: «Всего два года назад я была в Варанаси и при виде этих обритых вдов, одетых в белое, просто содрогнулась от ужаса. Я пыталась с ними поговорить, но они боялись отвечать на вопросы. В некоторых храмах за черствую лепешку их заставляют по 10–12 часов исполнять бхаджаны (религиозные песнопения. — И. Г.), на многих — следы побоев. Государство действительно отпускает деньги на вдовьи приюты, поэтому на бумаге все в порядке».
Центральный комитет по реабилитации маргинализированных женщин Вриндавана (еше одно святое место на территории Уттар Прадеша, известное вдовьими приютами) принял решение о безотлагательных мерах по улучшению положения вдов. Рассмотрев адвокатское обращение относительно юных вдов Вриндавана, которых используют в своих корыстных интересах «похотливые гуру и влиятельные лица Вриндавана», Верховный суд Уттар Прадеша направил директиву окружному судье и суперинтенданту полиции о безотлагательных административных мерах для зашиты чести и достоинства вдов, проживающих в районе Вриндавана.
Когда раскручивалась история вокруг «Воды», я была в Индии, внимательно следила за развитием этого печального сюжета в massmedia, и меня неотвязно преследовал вопрос о степени ответственности журналистов за происходящее — где проходит грань между желанием проинформировать общество и жаждой сенсации и, как следствие, невольным нагнетанием атмосферы? Собираясь спокойно подумать об этом во время многочасового перелета из Дели в Москву, я вдруг наткнулась на неожиданное продолжение сюжета в газете «Пайонир» от 7 марта, дословно повторенное и в выпуске следующего дня, — Липу Мехта обвинили в плагиате. Автор материала, Анураддха Датта, сообщила, что, хотя Липа Мехта заявила свой киносценарий как оригинальный, подлинным источником является исторический роман известного бенгальского писателя Сунила Гангопадхъяя «Те дни», получивший в 1980-е годы престижную премию Индийской литературной академии. Действие романа происходит в конце XIX в. в Бенгалии и Бенаресе. Анураддха Латта обнаружила не только общий набор персонажей со схожими именами, характерной детализацией и общим развитием ситуации, но и привела текстуально совпадающие высказывания из романа и сценария, вплоть до сакраментальной фразы о том, что богам и брахманам все дозволено. Поскольку ни романа, ни киносценария я не читала, вопрос о плагиате или экранизации я оставляю открытым. Но совершенно неожиданно для меня стало очевидным, что причина скандала — не вдовья проблематика и даже не «попытка опорочить великую культуру». Причина в том, что актуальный вопрос подняли три харизматические женщины, а этого ни индусский, ни мусульманский фундаменталист перенести не может — «Тень, знай свое место!».
«Медные трубы» — не название фильма, а метафора в привычном смысле. В то время как Лжъоти Басу, главный министр Западной Бенгалии, предлагал Липе Мехта создать все условия для съемок «Воды», в его родной Калькутте срывали афиши, рекламирующие «О, Рама!», новую картину известного индийского режиссера и актера Камала Хасана, и бросали камни в витрины кинотеатров, где фильм уже шел. Считается, что обращение к любимому богу было последней фразой, произнесенной Махатмой Ганди перед гибелью от руки индусского фанатика Натхурама Годсе. На этот раз застрельщиком выступило местное отделение партии ИНК, которое посчитало, что фильм очерняет образ Махатмы Ганди и контролируемый правящей БДП Цензурный комитет по кинематографии специально разрешил показ картины, дабы оскорбить память о великом человеке.
89
Эта пьеса в конце концов вышла на подмостки, но в мае 2002 г. ее автор Прадип Далви, маратхский драматург, вступил в конфликт с труппой, поставившей пьесу, и обратился к главному министру Махараштры Виласу Дешмукху и в Цензурный комитет штата с просьбой запретить показ пьесы в связи с тем, что в нее были внесены изменения, а публика, подогреваемая активистами «Баджранг дал», выкрикивала оскорбительные для памяти Махатмы Ганди лозунги и даже аплодировала, наблюдая сцену его убийства.