- Я обещаю тебе, дружище, что сделаю всё, что смогу, чтобы помочь тебе.
- Я знаю - кивнул Петя. - Ты же раз сказал, сделаешь, сказал, что устроишь здесь революцию и устроил. Ну ладно пошли, нас уже ищут.
- Точно, - кивнул Вася и прокричал. - Эге-гей, тончжи, мы здесь!
На поляну вынырнула Эмиои с обнажёнными мечами, а затем Сетокосей со своим двуручным страшилищем наперевес. Они смотрели на друзей, а потом на труп Серхио.
- Он мертв? - севшим голосом спросил Сетокосей.
- Да уж, мертвее не бывает. У вас ведь с отрубленными головами не живут, медицина нашего мира, по крайней мере, таких фактов не зарегистрировала. - пожал плечами Петя. - Может, тут по-другому, нужно у доктора Листера справиться. А сейчас я думаю, что нужно позаботиться о раненых, если они есть. - Петя развернулся и пошел к кустам, откуда только что вынырнули эльфы.
- Что с ним? - тихо спросил Сетокосей.
- Он только что отрезал себе путь домой, - прошептал Вася. - Серый уничтожил книгу порталов и выучил нужный нам ритуал. Он хотел, чтобы мы сохранили ему жизнь, Петя сам снёс ему голову...
Сетоксей посмотрел на удаляющегося Петра.
- Я в долгу перед ним, мы все в долгу, и этой жертвы я не забуду. Нужно будет поставить в известность Фурукайде, пусть она разыщет все упоминания о порталах и перемещениях в наших архивах, и попрошу мэтра Хорхе заняться этим вопросом вплотную, он давно хотел проверить свою теорию...
Петя, который шёл и не слышал этого разговора, вдруг остановился и поднял глаза к небу. В черноте сияли яркие южные звезды. Он остановился и выдохнул. Петя знал, что сейчас поступил правильно, и пусть его путь домой окажется долгим, он пройдет его, ведь, в конце концов, он видел, как один человек смог привести в движение силы, разрушившие империю, а пока он будет искать ответы, у него найдется и другая работа, ведь он по-прежнему врач.
Короткая летняя ночь отступала, и деревья стали всё чётче прорисовываться в редеющем мраке. Первый солнечный луч пробился сквозь листву деревьев, возвещая начало нового дня. Петя вдохнул полной грудью свежий утренний воздух. Сзади послышался шум, из-за деревьев выступили Вася и эльфы. Петя повернулся к ним.
- Я что-то направление потерял, тончжи Сетокосей. Есть ли раненые в отряде?
- Да, идем, осмотрите повязки. - кивнул Сетокосей. - А потом будем праздновать победу.
- Да, дружище, идём. Ты заслужил и отдых, и праздник, - произнес Вася, хлопая Петра по плечу.
- Но сначала раненые, пусть сегодня никому ни мне ни Листеру не придется браться за пилу.
Все четверо развернулись и двинулись через рощу к загородной усадьбе, стены которой теперь, когда окончательно рассвело, были видны меж стволов. Петя, впервые за долгое время был абсолютно спокоен, чувство вины за помощь Серхио, что до этого грызло его, наконец сошло на нет. Еще предстояло немало работы, но вся она была теерь для него предельно ясна, а бущее хоть и наполненное тяжелыми поимсками представялось ясным в нем боьлше не было места угрызениям совести.
***
Утром победителей встречал Вейр. Бедняцкие кварталы ликовали, а богатые снова поргузились в тяжелую летаргию, ожидая и надеясь на то что новая власть будет непрочной, но эта надежда была тщетной, революция пришла сюда всерьез и надолго, и теперь её уже было не свернуть с пути.
Эпилог
Эпилог. Четыре года спустя.
В квартиру Виктора Павловича позвонили, он никого не ждал в этот час. Собрание было вчера, значит это не могли быть товарищи из организации. Дочка сначала позвонила бы ему по телефону, если бы пришла навестить старика. Он не спал, даже так поздно, а сидел с книгой, теперь ночи были тяжелым испытанием, а бессоница вечной спутницей. Это было напоминание о тех первых самых страшных днях, когда стало известно о пропаже внука. Узнав новости старый, партиец слёг в постель и только упорство и железная, воля помогли ему пережить эти первые самые трудные дни и недели. Сейчас, когда с того момента, как Петя и его друг пропали, прошло уже почти четыре года, жизнь вошла в привычную колею и Виктор Палыч перестал вздрагивать от каждого звонка в дверь, хотя иногда он назвал ребят из молодёжки то Петей, то Васей. Но эти испытания не заставили его бросить работу в партии или удариться в религию, наоборот, он словно стал ещё жёстче и последовательнее. Старый слесарь однажды жутко рассердился на представителей другой организации, которые, придя на дискуссию, начали рассказывать о соединении православия с коммунизмом, и, взяв слово, устроил им такой фундаментальный разнос, что они больше носа не показывали.