Из истории Боспора

Из рассмотрения данных, извлекаемых из эпиграфических документов, намечаются последовательные этапы включения в состав Боспора территорий тех туземных племен, которые обитали в азиатской его части. При Левконе вошли в состав Боспора те племена, которые обитали в ближайшем соседстве с береговою полосою Таманского полуострова. Затем последовало включение в состав Боспора племен, обитавших к югу от Кубани, по ее притокам. При Спартоке и Перисаде присоединились племена, жившие к северу от Кубани. На юге ниже линии, идущей от Новороссийска, продвижение Боспора не пошло. Что касается северной границы государства на азиатской стороне, то Танаис в IV в. несомненно принадлежал Боспору[33].

Сомнительно, чтобы в его состав входила территория, расстилавшаяся за восточным берегом Азовского моря; но что она хотя и не принадлежала Боспору, но находилась в сфере его влияния и эксплуатации, это вероятно[34].

В приведенных надписях боспорский правитель называется царем таких-то и таких-то меотских племен[35].

Это означало, что отныне территории, занятые этими племенами, поступали во владение боспорского правительства, которое тем самым и получало неограниченное право на эксплуатацию их природных богатств. Правители Боспора, которым уже принадлежали значительные земельные угодья на Керченском полуострове, становились теперь обладателями больших и плодородных территорий в азиатской части Боспора. Они составляли «царскую территорию» (χώρα βασιλική), которою правитель Боспора мог распоряжаться по своему усмотрению, или эксплуатируя ее самолично, или раздавая участки ее для эксплуатации членам своей фамилии, или, наконец, предоставляя, на правах аренды, эксплуатировать ее своим греческим и туземным подданным. Подробности всего этого нам неизвестны, равно как мы не знаем и того, каким образом было организовано управление приобретенными территориями, в какие отношения к центральной власти стали прежние главы покоренных меотских племен. Можно утверждать только одно: в эпоху расцвета Боспора, в течение столетия, начиная, примерно, с средины IV в., материальная база государства значительно расширилась и окрепла, политическая и экономическая мощь Спартокидов возросла и в пределах, и за пределами Боспора.

Из дошедших разрозненных упоминаний, относящихся к IV в., мы можем заключать о тех прерогативах власти, какими были облечены Спартокиды, носившие тогда еще скромный титул архонта, но фактически бывшие царями не только покоренных туземных племен, но и греческого населения Боспора. Это, однако, не исключает того, что сравнительно немногочисленные боспорские полисы на обоих берегах Боспора пользовались муниципальным самоуправлением. Но фактически эти города и их территории все же были в полном распоряжении Спартокидов. Эсхин (III, 171) преувеличивает, когда говорит, что афинянин Гилон «получил от тираннов в дар так наз. Сады». Вряд ли Сатир подарил Гилону целый город, хотя бы и небольшой. Дело идет скорее о том, что Гилону был предоставлен в Садах большой земельный участок[36]. В конце IV в. боспорский правитель Евмел предоставил, тысяче граждан, переселившихся из Каллатии на Боспор, «город для поселения», а кроме того «разделил на участки» и раздал каллатийцам прилегавшую к Фанагории фианнитскую территорию[37].

Распоряжаясь территорией Боспора, поскольку она составляла собственность или государства, или правящей династии, Спартокиды имеют право издавать распоряжения, касающиеся всего Боспора. Мы знаем из Демосфена (X, 33, 34), что Левкон издал распоряжение (κήρυγμα) о том, чтобы купцы, отправлявшие хлебные грузы в Афины, грузились первыми. В пантикапейском декрете IV в. (IPE, II, 1 = SIG³, 217) Перисад и его сыновья дают гражданину из Амиса проксению и связанные с нею привилегии во всем Боспоре ([έν παν]τι Βοσπόρω)[38]. В афинском декрете, 347-6 гг. (IG, II², 211 = SIG³, 206) в честь Спартока и Перисада последние выступают как правители всего Боспора.

Хотя Спартокиды IV в. называли себя царями только подвластных им меотских племен, в отношении же подвластного им греческого и туземного населения Боспора довольствовались исконным титулом архонта, тем не менее, о характере власти Спартокидов не может быть двух мнений: они были наследственными неограниченными монархами (лишь в литературной традиции они нередко называются тираннами). Правда, в афинском документе 347-6 гг. Спартокиды Сатир, Левкон, Спарток и Перисад называются просто по их именам, без каких-либо прибавлений. Но та же практика наблюдается в афинских документах первой половины IV в. и в отношении иных монархов: Аминты македонского (SIG³, 135, 157), Кетрипорида фракийского, Липпея пеонского, Граба иллирийского (SIG³, 127), Ариббы молосского (SIG³, 228)[39]. Даже такой могущественный государь того времени, как Дионисий I, удостоился от афинян прибавления к его имени лишь титула «архонт Сицилии» (SIG³, 128, 159)[40]. Боспорскую державу любят сопоставлять с Сицилиею[41], но это сопоставление вряд ли удачно. Сицилийская держава правильно характеризуется как военная монархия: власть сицилийских правителей опиралась главным образом на наемническую армию. Правда, и Спартокиды держали наемную армию. Но политика Дионисия и политика Спартокидов IV в. различны. Дионисий силою подчиняет себе греческие города Сицилии, его агрессивная политика направлена далеко за пределы Сицилии; он стремится к созданию могущественной державы, мечтает о подчинении Карфагена, может быть, также южной Италии. Если Спартокиды подчинили своей власти Феодосию, то это было вызвано экономическими соображениями, как указано выше. Спартокиды подчиняют своей власти меотские племена в Кубанской области с определенной целью — занять их хлебородную территорию. Если уж характеризовать как-либо Боспорскую монархию, то ее правильнее было бы назвать аграрно-коммерческой монархией, но ни в каком случае не военной[42].

До конца IV в. мы не слышим ни о каких разногласиях среди членов правящей династии, не замечаем никакого стремления к присвоению одним из них преобладающего положения. Но после смерти Перисада в 310 г. возникли распри из-за верховной власти между его сыновьями. Подробный рассказ об этом сохранился у Диодора (XX, 22–26), пользовавшегося, несомненно, хорошо осведомленным местным источником[43].

Мы не будем пересказывать живое и интересное повествование Диодора. Ограничимся лишь выделением из него наиболее важных черт.

После Перисада осталось трое сыновей: Сатир, Притан и Евмел. Старший из братьев вступил на престол, но младший вступил с ним в борьбу. Привлекши на свою сторону некоторые соседние племена туземцев в азиатской части Боспора, Евмел развернул там военные действия; союзником его был Арифарн, царь сираков, одного из меотских племен. Сатир с значительными военными силами, состоявшими из греческих и фракийских наемников под предводительством грека Мениска, а также из скифов, переправился из Пантикапея на азиатскую сторону. В происшедшей битве победу одержал Сатир. Евмел и Арифарн укрылись в хорошо укрепленный замок последнего. Попытки Сатира взять замок приступом окончились неудачей. От полученной раны он умирает, процарствовав всего 9 месяцев. На престол вступил средний, брат, Притан. Евмел вступил с ним в переговоры, предложил ему поделить власть с тем, чтобы Притан правил в европейской части, Евмел — в азиатской. Но Притан на это не пошел. Тогда Евмел, опираясь на туземцев, захватил в свои руки все укрепленные пункты в азиатской части. Притан выступил против войска Евмела, но, будучи оттеснен, должен был капитулировать, передал свое войско Евмелу, отказался от верховной власти и вернулся в Пантикапей. Там он еще раз сделал попытку вернуть себе власть, но потерпел неудачу, бежал в Сады, где и погиб насильственной смертью. Таким образом Евмел оказался полным победителем в братоубийственной войне. С приверженцами Сатира и Притана и с их семьями он обошелся жестоко — все они были перебиты; спастись удалось лишь сыну Сатира, юноше Перисаду, нашедшему приют у одного из туземных царьков.

33

См. этюд III.

34

В пантикапейской эпиграмме (IPE, II, 9 = Hiller von Gaerlringen, Hist, gr. Epigr., 71), относящейся ко времени Перисада, сказано: «Фаномах поставил Фебу, Антистасис [отец Фаномаха], статую, принеся бессмертный дар смертному отцу, при Перисаде, управляющем землею, крайними границами которой служат пределы, охватываемые таврами и Кавказом». В этом непритязательном стихотворении в общих чертах, но вполне точно, определены границы Боспорского государства. На западе — Таврический полуостров (по линии, идущей от Феодосии), на востоке — северные отроги Кавказского хребта.

35

Точнее — «царствующий», βασιλεύων; стилистическое чутье подсказало боспорской канцелярии писать, по сопоставлению с άρχών, не βασιλεύς, а βασιλεύων.

36

См. II этюд.

37

Diod., XX, 25 (с поправкою Латышева, Ποντικά, 171).

38

Восстановление — несомненное. Труднее решить, как предпочтительнее дополнять конец декрета: τοΐς παισίν или τοΐς ϑεράπουσιν.

39

Лишь Έβρύϑελμις титулуется царем одрисов (SIG³, 138), Стратон — царем Сидона (SIG³, 185).

40

W. Hüttle, Verfassungsgeschichte von Syrakus, Prag, 1929 (известно мне по рецензии Heichelheim’a, Phil. Woch., 1931, № 9), полагает, что титул Спартокидов «архонт» создался по сиракузскому образцу. Но: а) Дионисий — «архонт» Сицилии лишь в глазах Афин; его официальный титул, как позднее и Агафокла, στρατηγός αύτοκράτωρ; б) Спартокиды унаследовал и титул «архонт» от Археанактидов.

41

Ростовцев, Сборник в честь Кареева, Спб., 1914 г., отд. отт., 4. Stern, Hermes, L, 1915, 179, и др.

42

Было бы, конечно, неосторожно придавать слишком большое значение терминологии Страбона. Все же должно отметить, что он трижды называет Спартокидов IV в. династами (Str., VII, 310; XI, 494, 495). Также и Хрисипп (III, 69, Arnim) называет Левкона династом. Разумеется, и династ и царь, как носитель единоличной власти, — понятия тожественные, хотя в официальном языке проводится различно между царем и династом (напр., OIS, 229, 338, 441; SIG³ 581). В греческой государственно-теоретической литературе проводится определенное различно между δυναστεία и βασιλεία. Аристотель (Polit., IV, 5, 1, р. 1292 b 5, 5, 8, р. 1293 а 30) считает династию крайней формой олигархии; династия в олигархическом строе то же, что в монархическом тирания. Если, говорит Аристотель, власть лиц, обладающих собственностью, усиливается в том отношении, что число их становится все меньше и меньше, а самая собственность все увеличивается в своих размерах, то образуется династия; все магистратуры сосредоточиваются в руках этих собственников, причем, по закону, после их смерти сыновья наследуют им в замещении магистратур. Когда же принадлежащая им собственность разрастается до чрезвычайных размеров и когда они приобретают себе очень многих сторонников, получается уже династия, близкая к монархии. Примеры, правда, немногочисленные, такого рода династической системы известны из практики греческих государств (Busolt-Swoboda, Griech. Staatskunde, 358 сл.). Государственный строй Боспора IV в. напоминает до известной степени крайнюю династию по характеристике ее у Аристотеля, хотя последний, несомненно, не имел в виду Спартокидов. На Боспоре власть переходит от отца к сыну (в одном случае к сыновьям). Власть эта была властью прочной. Спартокиды обладали большими материальными силами, были самыми крупными собственниками на Боспоре. У Спартокидов было много и сторонников (Аристотелево πολυφιλία) в лице главным образом представителей торгового класса, о чем имеется немало указаний.

43

Rostowzew, Skythien und der Bosporus, 113 cat.