Плутарх говорит, что герои почитали за великую славу, если их называли разбойниками. В средние века слово корсар было почетным титулом сеньора. Солон разрешал в своих законах общества грабителей. Платон и Аристотель помещают разбой среди видов охоты. "И такие великие Философы столь высококультурного народа сходятся в данном случае с варварством Древних Германцев, у которых, по словам Цезаря, разбой не только не был позором, но его даже рассматривали как упражнение в доблести". В эти героические времена действовало "право Ахилла, т.е. право силы".
Неудивительно, что Вико отвергает всякие притязания на философское или моральное истолкование поэм Гомера. "Приходится отрицать у Гомера всякую Тайную Мудрость". В его поэмах отражаются нравы "грубые, невоспитанные, свирепые, дикие, непостоянные, неразумные или неразумноупрямые, легкомысленные и глупые". Боги и герои ругаются, как сапожники. Марс называет Венеру песьей мухой, величайшие герои и цари - Агамемнон и Ахилл именуют друг друга собаками. Они свирепы, наивны, как дикари, и часто утешаются вином. Да и сам поэт на уровне своих героев. "Лютость и дикость стиля, с которым Гомер описывает столь многочисленные и разнообразные кровопролитные сражения, многочисленные и разнообразные способы странных и жестоких видов убийства, составляющих главным образом всю возвышенность "Илиады" - все это прекрасно доказывает, с точки зрения Вико, что Гомер далек от всякой мудрости в позднейшем смысле этого слова. Иначе Гомер не мог бы заниматься придумыванием "многочисленных бабьих сказок для детей", напоминающих "Одиссею".
Поэзия Гомера является отражением эпохи героического варварства, и Вико сравнивает ее с рыцарским эпосом средневековья, отчасти также с "Божественной комедией" Данте, этого тосканского Гомера, уже искушенного, однако, и в тайной мудрости. Гомер в этом отношении совершенно наивен, и его нельзя представлять себе поэтом в позднейшем смысле слова, то есть приписываемые ему поэмы не являются сознательным продуктом артистического творчества.
Существовал ли вообще Гомер? Задолго до знаменитой книги Вольфа Вико уже ответил на этот вопрос и ответил отрицательно. Анализируя поэмы Гомера, он устанавливает, что в них отражаются различные уровни культурного развития и что, по-видимому, возникновение этих песен продолжалось в течение долгого времени. Вико доказывает также, что "Илиада" и "Одиссея" не могли быть написаны одним и тем же лицом. Гомер "Илиады" родился на северо-восточном побережье Греции или в Малой Азии, Гомер "Одиссеи" - житель юго-западной части Балканского полуострова. Это подтверждается различием в географических представлениях. "Одиссея" по всему своему содержанию относится к более цивилизованным временам. Употребление различных диалектов, местных выражений, примитивных оборотов речи - все это показывает, что поэмы Гомера составились из разнородных элементов и создателями их были сами народы Греции. Аэды распевали эти сказания на площадях греческих городов. Их поэзия была бессознательным, коллективным творчеством, а не созданием отдельных лиц. Гомер - имя нарицательное. Это обычное прозвище слепого народного певца. "Гомер существовал лишь в Идее, т.е. как Героический Характер греческих людей, поскольку они в песнях рассказывали свою историю".
"Открытие истинного Гомера", подобно яблоку Ньютона, является непосредственным поводом к общим рассуждениям Вико. В смысле наглядности это центральный пункт "Новой науки" и главный пример ее применения. Гомер мифологическая фигура, героический характер. Таковы и действующие лица его поэм. Это героические характеры, выражающие поэтическую мудрость своего времени, ибо мудрость эта и не могла состоять из логических понятий, а выражалась в поэтических образах. Мы уже знаем, что поэзия примитивных времен совсем не похожа на позднейшее литературное творчество. Реальная поэзия мифологической поры тождественна с самой жизнью. Это вполне реальный, хотя и фантастический быт, это право и нравственность варварской эпохи, это вся атмосфера героического века, баснословного времени, когда рассудок беспомощен, страсти всесильны, речь хвастлива, возвышенна и свободна от всяких рациональных правил. "Такую поэтическую природу этих первых людей в нашем утонченном состоянии почти невозможно вообразить себе и с большим трудом нам удается ее понять".