А это – всяк, на несколько часов затея. На те деньги, что дал Тропилло, нам взяли не две, а аж четыре пузыря, и под утро, сытые и пьяные, мы, наконец, явились. Дверь открыл осунувшийся Тропилло. Всю ночь они с сестрой обзванивали близлежащие отделения милиции и морги в поисках известий о двух иногородних долбоёбах, ушедших из дома в час ночи и не возвратившихся обратно. Больше всего удивило Андрея сохранность миссии, он нас не ждал уже живыми увидеть, не то, что с кульком водки и всевозможной закуской. Так и провели мы выходные – впереди тяжелая неделя.
Рауткин живо вписался в процесс, ему не надо было ничего объяснять. Он послушал фонограмму, что-то прошептал себе – бу-бу-бу, бу-бу-бу, затем встал к микрофону и сказал, что готов. Я говорю – давай пропой без записи, он – нет, пиши сразу. Врубил запись, и Рауткин обрушил на нас с Тропилло такой заряд мощи и энергии, мы так и присели. Нет, говорит Андрей, он больше так не споёт. Рауткин закончил, спросил, может перепеть? Но результат нас так ошеломил, мы сразу следующую ему дали. Он и ее спел с первого раза.
Грустная история, песня о любви комсомольского активиста к девушке лёгкого поведения вообще не представлялась мне так, как она получилась – Олег великолепно вошел в роль и все, кто были в студии – Губерман и Тропилло – были впечатлены исполнением. Какие-то песни мы с ним спели вдвоем, такие как Конгломерат или Супер-Чукча – наши тембра удачно поддерживали друг друга. Апогея наш дуэт достиг в песне “Мать порядка”. Там мы выстроили красивый контрапункт, который очень обрадовал Тропилло, он, наверное, вспоминал недавнее наше приключение и думал, что не зря всё же связался с нами, такими обормотами.
Изредка в студию заходил Борис Гребенщиков, проведать заодно, как там всё, ну я ему – ты не беспокойся, Борис, вот, сокровище на месте. Просто не хотелось бы отдавать инструмент, пока не свели всё – мало ли что. Время от времени появлялся Слава Задерий, что и говорить, человек популярный – основатель Алисы, но сам процесс звукозаписи Слава не жаловал – изредка налетит, пронесётся, как ураган, выдаст быструю информацию о том, откуда он примчался и куда сейчас помчится, и улетит. Такой манер не мог не сказаться на качестве исполненных им бас-треков. Алиса позвала другого бас-гитариста -Петра Самойлова. Сначала он переиграл один трек, затем второй, а потом и третий, и, наконец, сыгранных Славой басовых гитар так и не осталось и самого Задерия в группе тоже не осталось.
В те дни и зародилась наша дружба между Облачным Краем и Алисой. Поскольку Кинчев тоже не местный, он все время находился в студии с нами, и хотя у него всегда было, где переночевать, он предпочитал не сходить с рабочего места и как только он выдыхался – шел отдыхать туда, где мы уже нагрели места. Мы с Костей – родственные души, и эти отношения удалось пронести через все эти годы. В те дни мы познакомились со всеми основными коллективами Ленинградского рок-клуба – с Телевизором, Зоопарком, и Кино. Невозможно было сидеть все время в студии, но и выходить из дома далеко тоже побаивались. Спасала непосредственная близость дома Вишни, где как-то раз мы с Кинчевым и познакомились с Цоем.
Приходим, а там – вечеринка готовится – закуска на столе, бутылки стоят, тут в дверь звонок, приходят Цой с Гурьяновым. Они тоже готовились к записи альбома “Это не любовь” и решили отпраздновать это дело, а тут и мы. Прекрасная вечеринка, я помню, весь вечер гитара переходила из рук в руки и каждый пел свои песни, и надо сказать: – о!, какие это были песни, и какие вокруг собрались люди. Только сейчас вспоминая, я думаю, вот ведь как – в одной комнате собрались тогда столько людей и все они – легенды. В то время, как и пел Кинчев, мы были вместе. Мы были объединены одним большим общим делом и цементирующей основой всего, была студия Тропилло.
Однажды Губерман пригласил нас в гости отобедать. Мы как раз закончили записывать все барабаны, поймали такси, я положил пакет с оформлением на заднее стекло, подъехали на улицу Салтыкова-Щедрина, ныне Кирочная, и вышли из машины. И тут, меня молнией пронзила страшная мысль – чего-то не хватает в руках. Вот кофта, что я нес, вот она в руках, а пакета нет… ёкарный-бабай!, уехало наше оформление, уже желтея вдалеке. Настроение было безвозвратно утрачено – проебать так бездарно, по-идиотски, было обидно. Такое оформление… нарисовать, в Питер самолетом передать, а я… В общем, застрелиться и не жить. “Лааадно, не переживай”, – ободрял меня Губерман, найду я тебе твой пакет. Я отказывался верить, но Женя посвятил месяц тому, чтоб обойти каждый из десяти автопарков города и, наконец, о чудо! Один из таксистов вспомнил нас, пакет он отнес домой и, договорившись о времени, Губерман встретился с ним и забрал драгоценную утрату.