Встал вопрос, на чём играть: не было ни гитар, ни электрооргана, ни ударной установки. Никто играть, естественно, не умел, потому что не на чем было учиться. И вот мой дядюшка привез мне в подарок из Ленинграда гитару фабрики Луначарского, стоимостью 14 рублей 50 копеек. Я обалдел от такого поворота, сами понимаете, что вопрос поиска гитариста был уже однозначно разрешен. Коля Лысковский решил заняться клавишными инструментами, а его старший брат Игорь решил играть на близких им по духу барабанах и петь, у него был громкий и чистый голос. Я посещал кружок радиолюбителей на базе средней школы и уже умел немного паять, отличать диод от транзистора. Самые азы я уже получил, спаял детекторный приемник. В журнале “Радио” напечатали схему простейшего одноголосого клавишного инструмента и я сразу пустился собирать прибор. Мы купили немного копеечных деталей, сколотили коробочку, из досточек мы склеили клавиатурку. Наконец, эта машинка издала первые жужжащие звуки, напоминающие нотки. В качестве ударных мы задействовали различные предметы утвари: нечасто используемые нашими мамами старые тазы, кастрюли, подушки, фрагменты мебели, картонные коробки. Конечно, никто из нас и понятия не имел, как создается музыка нашей мечты. После того, как мне подарили гитару, я год на ней играл даже не зная, как и зачем устроен колковый механизм, и как она настраивается. Я взял и выстроил параллельно, аккуратненько все колки в один ровный ряд, мне казалось, что так оно правильнее. Натянул струны так, чтобы они не болтались, и чтобы можно было подтягивать во время игры ноты. Я еще удивлялся, когда смотрел на гитаристов, почему у них колки по-разному повёрнуты, у одного так, у другого иначе, неужели они сами не видят этот бардак, я думал, что всё должно быть красиво и ровно.
Так я и играл весь 1975 год. Аккорды у меня не получались, сразу же начал играть – сперва одним, затем двумя пальцами, партии были сольными, и не возникало никаких сомнений, никто из нас даже не думал, что гитара звучит как-то не так. И клавиши наши тоже никаких конкретных нот издавать не могли, они издавали просто звук, что совершенно не обламывало, особых диссонансов не было, опять же эти наши кастрюли и тазы – все это создавало такую музыкально-бытовую шумовую волну. В то же время мне подарили кассетный магнитофон, один из первых советских, он назывался ТОН-403, и к нему прилагался микрофон и несколько кассет. Смысл жизни был обретён, путь был выбран однозначно и бесповоротно. Мы пытались играть неизвестные песни неизвестных ансамблей с открыток без опознавательных знаков. Так прошел год, играл-играл я так на этой гитаре с параллельно выстроенными колками, пока не пришел ко мне одноклассник, Витя Ромоданов, он считался у нас в школе лучшим гитаристом, он уже умел играть и петь песни на русском языке про солнечный остров. Он пришел ко мне, узнав, что у меня есть гитара, показать, что самое крутое идет из Москвы. Он взял один аккорд, затем другой, звучит полная фигня, он, ничего не понимая, спросил:
– “А чо у тебя с гитарой то?” – “А что у меня с гитарой, все нормально” – попытался защититься я. – “Да она ж у тебя не настроена-то?” – “Что ты гонишь, Витёк?” – я уже начал обижаться, – “я на гитаре уже год играю, и все нормально, никто не жалуется, вон спроси коллег по группе, они подтвердят” – “А что ты там играешь, ну-ка сыграй” – и я взял гитару и заиграл заученную уже сольную партию, он был потрясён но сказал: – “Серега, ты балда, ты ж аккорды взять никакие не можешь, она не настроена, как же так можно, куда вы катитесь, это же тупик, нужно настраивать гитару как положено.
У Витьки в кармане нашелся камертон, издававший ноту “ля”, такой беленький, похожий на сигаретный мундштук. Он настроил мне гитару, и я подумал: «ё-моё, да, блин, так-то оно куда лучше, одноклассник-то прав…» Мы переглянулись с Колей и Игорем, ничего зазорного в этом не было – мы должны были перенимать полезный опыт. В течение месяца я уже учился настраивать гитару, конечно же, пришлось отказаться от “параллельности” колкового механизма, качество звучания аккордов превзошло эту красоту. Я уже стал использовать аккорды, так как их уже можно было из гитары извлекать, однако желания исполнять песни, которые играли тогда все, умение играть аккордами не прибавило, мы хотели создавать свои собственные композиции, для этого мы и создали наш коллектив, и для этого открылись теперь новые возможности.