Насобирали с десяток, однако микрофонный вход у моей “Ноты” был всего лишь один, не было возможности смешать сигналы с десяти микрофонов, и я нашел единственно верное решение. Срезав с микрофонных проводов “пальчики” и пятиштырьковые разъёмы, я зачистил побольше провода, скрутил их все вместе – земли к земле, а сигналы к сигналам, припаял к этой “бороде” пятиштырьковую “эсгэшку” и вонзил её в микрофонный вход. Все было здорово! Все можно было регулировать расстоянием, углом наклона, это уже были тонкости и очень приятные хлопоты, которые давали простор для творчества, эксперимента: так поставишь – один звук, повернул чуть в сторонку – другой, еще куда-то запихаешь микрофон – третий. В общем, у нас уже стали появляться записи, которые можно было даже и послушать, поставить друзьям. Правда, наши одноклассники не очень хорошо восприняли наши эксперименты с сочинением, нам говорили, мол, парни, что вы маетесь фигнёй, ведь есть же нормальные песни – Солнечный остров, Марионетки, Новый поворот, группы Цветы, Високосное лето… Ходили уже тетрадочки с аккордами из рук в руки, друзья говорили нам, что зачем выдумывать велосипед, все уже готово, зачем эти изыски.
Но для нас это было просто неприемлемо, сомнительное счастье играть то, что кто-то уже сочинил где-то в Москве, а мы тут должны подбирать и исполнять его песни… Уверенные в непогрешимости выбранного нами пути мы выходили на собственную, свою дорогу – исключительно своя музыка и свои тексты. Только так и не иначе. Еще одной из серьёзнейших проблем, ставшей на нашем пути, явилось отсутствие реверберации. Мы уже знали о таком понятии – слушаешь музыку, а там, на голосе, или на барабанах такой красивый хвост висит, или эхо, но мы даже не представляли, какими средствами это достигается. В журнале “Радио” об этом ничего не было, но мы уже поняли, что без этого прибора удовлетворение от нашей игры было не полным, не достаточной глубины. И вдруг, приходит новый журнал, из которого я узнал, что можно из нагревателя от электроплитки извлечь вольфрамовую нить, растянуть её, один конец прикрепить к чему-нибудь статичному, а другой приклеить к динамику усилителя, к которой подключена гитара. На дальнем конце растянутой спирали я прикрепил пьезодатчик, снятый с тонарма проигрывателя грамм-пластинок, сигнал от него послал в другой усилитель.
Эффект превзошел все ожидания! Это был почти настоящий холл-эффект, я играл на гитаре много часов подряд, не пошел в школу и едва дождался прихода друзей. Я им это показал, ребята воодушевились, тут же мы сочинили несколько песен с текстами и музыкой, и в первый же день мы записали минут сорок пять, и если бы родители с работы не пришли, мы могли бы записать и больше. В то время, в 79м, от нас стал постепенно отдаляться Игорь Лысковский, он был круглым отличником в школе и шёл на золотую медаль, и с нами ему было уже тяжело. Мы остались втроём, однако это только сильнее сплотило нас. Вдруг оказалось, что у нашего барабанщика Олега Рауткина просто дивный голос.
Он орал так, что его вокал разносился далеко за пределы нашего двора, причем это ему нисколько не мешало барабанить. Мы потихонечку копили деньги, покупали струны. Я выпилил и сколотил первую электрогитару из обычных строительных досок, покрасил, покрыл её лаком, натянул струны за семь рублей и она звучала более, чем сносно. Намного лучше, чем просто акустика с перегрузкой. Звук у нее был уже жесткий, а еще с моим фузом да квакером вообще… Стоял такой неповторимый пердёж, который просто подхватывал тебя и нес вперед как на крыльях, гитара буквально рассекала пространство. Казалось, весь дом прорезает молниями. Сохранилась фотография этой гитары – она была выкрашена в красный цвет.
Мы купили маленький пионерский барабан в качестве рабочего, ибо до того эту роль выполнял старый, на ладан дышащий посылочный ящик из прессованного картона. Я уже не помню, как заканчивал школу, мы решили попробовать себя в модном на тот момент жанре рок оперы. Находясь под впечатлением от излишне припопсованной “Jesus Christ Superstar”, мы запечатлевали на ленте свой взгляд на этот жанр. Наша опера называлась “Явление Дикого Персика Народу”.