Такой замкнутый тематически цикл нельзя, разумеется, возводить к копиистам XV в. Здесь сказались прослеживаемые и по другим данным близость и известная переплетенность киевского летописания Мстислава и переяславско-киевского летописания его младшего брата.
Художник круга Мстислава работал в самом начале оформления новой летописи — его «конструктивная» манера видна на миниатюрах 1117–1119 гг. Кроме того, эта же манера выступает и в рисунках вставной повести Василия о злодеяниях Святополка и Давыда в 1097–1099 гг. (л. 138 о. — с дьяволенком; л. 140), которая ранее, до того как «Повесть временных лет» попала в руки Мономаха, не могла быть включена в нее по противоположности тенденций. Возможно, что миниатюры помогут определеннее решить вопрос о времени тех или иных вставок, т. е. дать то, чего не может дать анализ только одного текста. В данном случае ясно, что повесть Василия и рассказы о событиях 1117–1119 гг. иллюстрировались в одно время, в начале пребывания Мстислава в Киеве; тогда же повесть Василия и была инкорпорирована в общий свод.
Тот же стиль своеобразных конструкций (как увидим ниже) проявляется в разделе летописи, посвященном сыну Мстислава Изяславу.
Как давно установлено, летописцы Владимиро-Суздальской Руси (к которым относятся и составители свода начала XIII в.) широко использовали южнорусские сведения, то переписывая дословно тот или иной источник, то сокращая, изредка дополняя. В иллюстрированной части за вторую четверть XII в. мы видим следующие комплексы (даты не совпадают полностью с годами княжений):
1. Летопись Мстислава Владимировича (по 1132 г.).
2. Летопись Ярополка Владимировича (1132–1139 гг.). Сохранились две миниатюры, изготовленные уже при преемнике Ярополка.
3. Летопись Андрея Владимировича Доброго (1139–1141 гг.).
4. Летопись Всеволода Ольговича (1144–1146 гг.).
5. Ретроспективно вставленные дополнения, связанные с деятельностью Изяслава Мстиславича (1133, 1135, 1144 гг.).
С художественными особенностями рисовальщиков Мстислава и Ярополка мы уже знакомы. Иллюстратор уцелевших фрагментов летописи Андрея (л. 171 о. в. и н.) отобрал сюжет вражды Новгорода со Всеволодом Ольговичем. В его рисунках есть одна особенность, не встречаемая более нигде во всей Радзивиловской рукописи: новгородцы на его миниатюрах изображены в колпаках, подобных тем, какие мы встречаем в инициалах новгородских рукописей XIV в. Другие художники изображали похожие колпаки на половцах, но на новгородцах — никогда.
В иллюстрациях, сопровождающих летописи князей «Володимиричей» (Мстислав, Ярополк, Андрей, Вячеслав), часто изображаются события, связанные с Переяславлем Русским, где каждый из них в то или иное время княжил. Ярополк сидел в Переяславле с 1114 г., но город, очевидно, числился за двумя братьями — Мстиславом и Ярополком, так как последний, став великим князем, в 1132 г. дал город племяннику, сыну Мстислава «по отню повелению акоже, бяше има (им обоим) дал Переяславль с Мстиславом». Этим и объясняется общность иллюстративного стиля в 1120-1130-е гг. Поэтому особый интерес представляет миниатюра (л. 172 о. н.), изображающая Игоря Ольговича, которому «дьявол ражде сердце», стоящим у ворот Переяславля в 1142 г. Ворота увенчаны зубцами, а на воротах изображена кубическая постройка, покрытая куполом церковного типа. Относительно Переяславля мы достоверно знаем, что церковь на воротах там была: митрополит Ефрем в бытность свою в Переяславле «заложи церковь на воротах городных во имя… Федора… и град бе заложил камеи от церкве святаго мученика Федора» (Лаврент. лет. под 1089 г. В Радз. лет. см. л. 121).
Изображение надвратной церкви свидетельствует о хорошем знании Переяславля художником: крепостные ворота показаны каменными; художник стремился даже показать в перспективе глубину тоннеля ворот.
Археологические раскопки Р.А. Юры в 1955 г. открыли фундаменты воротной башни, на основании которого Ю.А. Асеев сделал реконструкцию[281]. Минусом реконструкции является то, что ее автор нарисовал обычный однокупольный храм, а не церковь на «воротах юродных». Миниатюра в связи с церковью Федора исследователями не упоминалась.
Время княжения Всеволода Ольговича, лютого врага всех «Володимиричей», искавшего возможности захватить все, «где что чуя», представлено и в летописном тексте и в миниатюрах двумя фрагментами: один из них — переяславский — выражает интересы «Володимерова племени», а другой принадлежит летописи Всеволода, частично вкрапленной в один из киевских сводов и через него отраженной и в Радзивиловской (л. 173 о. н. — 174 о. н.). На последней миниатюре изображена уплата контрибуции Владимиром Володаревичем в 1144 г. Всеволоду Киевскому. В тексте здесь единственное место с благоприятным отношением к этому хитрому и хищному князю (былинному Чуриле Пленковичу). Всеволод сидит на троне и подсчитывает серебряные слитки, правильно определенные А.В. Арциховским как гривны XII в. черниговского типа — Всеволод ранее княжил в Чернигове.