Не подлежит сомнению сильное воздействие скифской культуры на праславян, сказавшееся как на формах военного быта, так и на языке (В.И. Абаев). К этому времени относится замена индоевропейского «deiwas» иранским «бог» (В.И. Георгиев).
Скифские черты, особенно заметные у праславянской знати, приводили к тому, что греки объединили их под общим названием скифов, хотя Геродот привел и самоназвание — сколоты.
XVIII. Геродотом записаны этногенические легенды как скифов-кочевников (сыновья Геракла: Скиф, Агафирс и Гелон), так и сколотов. Родоначальником сколотов был Таргитай, живший «не более чем за тысячу лет до Дария», т. е. примерно в пору зарождения белогрудовской земледельческой культуры. При его сыновьях с неба упали золотые святыни: плуг с ярмом, топор и чаша.
Царем племен, почитавших священный плуг, мог стать тот из трех сыновей Таргитая, который сможет овладеть священным золотом. Золотом овладел младший сын Колаксай, поделивший потом свое царство между тремя своими сыновьями. Священное золото хранилось в самом обширном царстве; в честь святынь ежегодно производилось празднество. Имя Колаксая было известно грекам почти за два столетия до Геродота (поэт Алкман VII в. до н. э.).
В украинском фольклоре легенды о гигантском плуге, выкованном божественными ковалями, сплетены с сюжетом о победе над змеем (киммерийцами?) и постройке грандиозных укреплений, что указывает на чернолесскую эпоху, когда действительно велась борьба с кочевниками и строились первые большие укрепления.
Восточнославянский фольклор (волшебные сказки) сохранил большое количество сюжетов, связанных с состязанием трех братьев, в котором неизменно побеждал младший брат (как и в легенде, записанной Геродотом). Младший брат становился обладателем «золотого царства». Крайне интересно совпадение семантики имени царевича-победителя (младшего брата): иранисты толкуют имя «Колаксай» как «Солнце-царь». В русских сказах его нередко называют: «Световик», «Зоревик», «Светозар». Промежуточным звеном являются русские средневековые глоссы, записанные современником Нестора, о первом царе Свароге-Гефесте, при котором упали с неба клещи и люди начали ковать оружие, и о его сыне царе Солнце-Дажьбоге, при котором «начаша человеци дань давать цесарем».
Все эти разновременные сведения являются отголосками праславянского мифо-эпического творчества того отдаленного времени, когда складывались первые сказания о племенных вождях, о первых кузнецах, о священном плуге, о мифическом владетеле золотого царства Колаксае-Солнце-Световике (Святовите?).
XIX. Если бросить взгляд на весь праславянский мир лужицко-скифского времени, то мы увидим, что обе его половины переживали на этом этапе (особенно во второй его фазе VII–III вв. до н. э.) значительный подъем и полное развитие всех институтов высшей, последней стадии родо-племенного строя. И там и здесь выделились воины, было построено много крепостей, создано железное и стальное оружие и доспехи, возникло существенное различие в имуществе и погребальных почестях. Не исключено, что область праславян в это время несколько расширилась не только за счет движения невров на северо-восток, но и за счет Балтийского Поморья на восток и преимущественно на запад от устья Вислы.
Взаимоотношения праславян лужицкой зоны и скифской зоны недостаточно изучены. Воздействие лужицкой культуры хорошо прослеживается вплоть до Западного Буга. Но отдельные вещи лужицкого происхождения встречены на Верхнем Днестре и Днепре, в земле борисфенитов (Я. Домбровский, 1972).
Хорошо известно и обратное движение: на территории лужицких племен вплоть до Одера и излучины Дуная встречены скифские стрелы, оружие и украшения. При полном сходстве материальной культуры собственно скифов (кочевников) и условно носивших скифское имя лесостепных праславян (земледельцев) трудно сказать, впредь до более детальных исследований, к какой половине скифского мира относятся эти скифские вещи. Несомненно одно: западные вещи достигали крайнего восточного предела праславян, а восточные достигали западного предела.
XX. Те глубокие социальные изменения в праславянском обществе, которые фиксирует археологический материал для I тыс. до н. э., заставляют нас еще раз вернуться к важной проблеме древних племенных союзов. То обстоятельство, что в недрах праславянского ареала вызрела определенная устойчивая (до XII в. н. э.) и повсеместная для всего праславянского мира форма наименования больших племенных союзов, однако отличная от позднейших наименований эпохи расселения, обязывает нас рассмотреть локальные археологические группы скифо-лужицкого времени в сопоставлении с известными нам по имени и местоположению союзами славянских племен.