Обстановка в 1036 г. была более подходящей для расправы с главой новгородского боярства, чем в 1019 г. Наличие в оригинале летописи двух грамот в двух разных местах могло спутать позднейших сводчиков, и рассказ о Константине мог соседствовать с другой грамотой, т. е. находиться не на своем месте.
Если бы подтвердилось предположение о расправе Ярослава с Константином в 1036 г., то это событие можно было бы рассматривать в связи с другим событием точно такого же порядка: в этом же году Ярослав арестовал своего брата Судислава, псковского князя, княжившего там полстолетия, и засадил его пожизненно в поруб. Расправа с Судиславом была проявлением автократизма Ярослава.
Выше уже приводилось мнение Д.И. Прозоровского о том, что посадник Остромир, поставленный после смерти Ярослава, был сыном Константина Добрынина. Нельзя доказать степень их родства, но несомненно, что Остромир был близким родственником Константина. Поэтому понятно, что летопись, условно названная мною «Остромировой», должна была упомянуть о смерти Константина Добрынина, несмотря на то что причиной ее была воля самого князя.
На протяжении 1017–1054 гг. «Остромирова летопись» теряет свою монолитность, здесь чаще ощущаются вкрапления других источников, более зависевших от киевского князя, но голос новгородца, не простившего Ярославу своих обид, продолжает слышаться.
Описание знаменитой Лиственской битвы 1024 г. полно сочувствия отважному тмутараканскому князю; нелюбовь к варягам (наняты Ярославом) сказалась в том, что летописец старательно напоминал читателю о поражении варягов и варяжского князя Якуна. Последний выпад в адрес Ярослава содержится в статье 1036 г., когда летописец упомянул о походе Ярослава на ятвягов с ядовитым примечанием — «и не можаху их взяти».
Яркая антиваряжская статья содержится в летописи под 1043 г. Она записана, вероятно, со слов Вышаты Остромирича, воеводы, участвовавшего в морском походе на Византию. Здесь совершенно четко варяги отделены от русских: когда корабли дошли до дунайских гирл, «рекоша Русь Володимеру: станем зде на поли. А Варязи рекоша пойдем в лодиях под город»[119].
Более ясного определения того, что варяги и русь не одно и то же, в летописи нет. Оказалось, что предложение варягов привело к гибели части кораблей и к злоключениям русских воинов, ослепленных византийцами. Сами же варяги «побегоша вспять». Нерасчетливости и трусости варягов летописец противопоставляет рыцарскую доблесть Вышаты Остромирича — воеводы новгородских полков: когда 6 тыс. новгородцев (они названы «боями Володимеровыми») оказались выброшенными на берег безоружными и без воевод, Вышата отказался возвращаться на корабль и, высадившись на берег, произнес красивую речь: «Не иду к Ярославу. Аз иду с ними; аще жив буду — с ними, аще ли погыбну-то с дружиною»[120].
Конечно, для этих подробностей можно допустить и устный источник — рассказы самого Вышаты или его сына Яна, друга летописца, но в то же время повествованию о героизме новгородского воеводы в 1043 г. должно было найтись то или иное место и в летописи, воспевшей героизм его деда и законченной лет десять спустя после возвращения Вышаты Остромирича на Русь, когда летописец мог воспользоваться его рассказом.
Последние записи «Остромировой летописи» дают хронику новгородской жизни времени княжения в Новгороде Владимира Ярославича, с которым, по-видимому (может быть, из-за его молодости), местное боярство ладило[121].
Летопись завершалась, судя по всем данным, двумя поставленными рядом записями об Остромире: в 1054 г., после смерти Ярослава, он стал посадником, а несколько лет спустя погиб на войне с чудью.
«Остромирово Евангелие 1056–1057 гг.» помогло, во-первых, распутать летописную запись, а во-вторых, показало, что политическая программа посадника Остромира в 1057 г. была необычайно близка к политической программе летописца. И там, и здесь мы постоянно видим стремление обязательно упомянуть северную, новгородскую, половину русских земель наряду с южной, киевской. В летописи всегда действующими силами являются словене и русь (в смысле киевлян).
120
ПСРЛ, т. V, с. 137. Только через три года Вышата Остромирич возвратился к Ярославу из греческого плена. Шахматов считает, что подробности, касающиеся Вышаты, записаны летописцем Никоном, автором свода 1073 г.;