У Ростислава Юрьевича велся разговор о волостях с его двоюродным братом Изяславом Мстиславичем в 1148 г., когда Ростислав изменил родному отцу и перешел на сторону его врага, но характер разговора был иной, чем в случае с Курским княжением у его дяди.
Ростислав. «Поклонився… рече: Отец мя переобидил и волости ми не дал…»
Изяслав. «Всих нас старей отец твой, но с нами не умеет жити… Ныне же, аче отец ти волости не дал, а яз ти даю. И да ему Божьскый, Межибожие, Котельницю и ины два города».
Через год Ростислав был уличен в заговоре и изгнан Изяславом к отцу: «Се, брате, ты еси ко мне от отца пришел, оже отец тя приобидил и волости ти не дал. Яз же тя приял в правду… и волость ти есмь дал, ако ни отец того вдал, что я тобе вдал».
Как видим из этих пространных речей, ни приезд Ростислава, ни изгнание его не подходят к той ситуации, в которой Андрей произнес свою знаменитую фразу о Курском княжении: когда киевский князь принимал коммендацию Ростислава, тот получил хорошие волости и не жаловался на их мизерность; когда же его посадили в лодку с четырьмя отроками без дружины и отправили из Киева, тут уж было не до выбора волостей.
Н.Н. Воронин очень уверенно говорит о том, что «автор Слова лично знал сына Юрия Долгорукого Ростислава Юрьевича»[202]. Если мы примем это не очень осторожное утверждение, то должны будем начисто отвергнуть все то, что в «Слове» Даниила говорится о князе Ярославе Владимировиче, сыне великого князя киевского: ведь Ярослав, как мы видели, мог родиться не ранее 1152 г., а Ростислав умер за два года до его рождения в 1150 г. Даниил же обращается к Ярославу «ун возраст имея». Юный возраст корреспондента Ярослава Владимировича, в 1180-1190-х годах исключает возможность личного знакомства Даниила с давно умершим Ростиславом Юрьевичем.
Среди многочисленных князей, носивших имя Ростислава, могут быть привлечены только трое современников Ярослава Владимировича:
1) его брат Ростислав Владимирович (упом. 1190–1202 гг.);
2) Ростислав Рюрикович (1171–1218 гг.);
3) Ростислав Ярославич Сновский (1174–1213 гг.).
Двое последних Ростиславов были зятьями Всеволода Большое Гнездо и тем самым могли попасть в поле зрения Даниила в короткие сроки их приездов в Суздальщину.
Ростислав Рюрикович, женатый на Верхуславе Всеволодовне, провел в Суздальской земле всю зиму 1193/94 г., гостя у тестя, а Ростислав Ярославич, сын черниговского князя, был здесь в 1189 г.; присутствуя при освящении Успенского собора во Владимире. Оба эти князя враждебно относились к адресату Даниила Ярославу Владимировичу: Рюрикович выгнал его из Вышгорода в 1205 г., а Ярославич взял в плен его брата и увел пленника в свой город в 1207 г. Конечно, это не мешало Даниилу в более раннее время беседовать с кем-либо из них, но едва ли эти князья жаловались ему на бедственность своего положения: Ярославич владел Сновском и жил под покровительством своего «сильного и богатого и многовоего» отца, а Рюрикович владел Торческом, а потом Белгородом и Вышгородом, фактически был после 1187 г. соправителем отца и тоже не имел оснований сетовать на свою судьбу.
Наиболее вероятно, что в письме к Ярославу Владимировичу простое упоминание князя без отчества, без каких бы то ни было опознавательных признаков («не лгал бо ми Ростислав князь…») относилось к его родному брату, мелкому захудалому князьку Ростиславу Владимировичу, теснимому могущественными «Ростиславичами» — великим князем киевским Рюриком и его воинственным сыном Ростиславом Торческим, от которых «Володимеричи» находились в вассальной зависимости.
Группировавшиеся вокруг небольшого городка Треполя трое братьев Ярослава Владимировича (Мстислав, Ростислав и Святослав), оказавшиеся между великим князем и Ольговичами, много раз, очевидно, могли вспомнить крылатую фразу, сказанную полвека тому назад по поводу тягостного и унизительного положения князя, оттесненного соперниками на положение мелкого удельного владетеля вроде князя курского.
Итак, в собеседнике Даниила Заточника, князе Ростиславе, предпочитавшем смерть нищенскому уделу, естественнее всего видеть брата адресата Даниила, князя Ростислава Владимировича, упоминаемого летописями с 1190 по 1202 г.
Географические наименования «Слова» и «Моления».
Два списка географических пунктов содержат как общую часть, так и такие города, которые есть только в одном из них.
В общую часть входят: Боголюбово, Белоозеро, Лачь-озеро. Все эти пункты, включая и озеро Лаче, часто причисляемое почему-то к новгородским владениям, входят в Ростово-Суздальскую землю[203].
203