Однако челобитье Даниила содержит еще одно место, которое в сопоставлении с летописной биографией Ярослава может стать более надежной хронологической приметой: «Господине мой! То не море топить корабли, но ветри; не огнь творить ражьжение железу, но надымание мешное. Тако же и князь не сам впадает в вещь (злую), но думци вводить. З добрым бо думцею думая, князь высока стола добудеть, а с лихим думцею думая, меньшего лишен будеть» (XXXIII)[215].
Речь о высоком и малом княжеском столе могла идти применительно к Ярославу Владимировичу только в 1196–1197 гг., когда он княжил то в Новгороде («высокий стол»), то в Новом Торгу («меньший стол»), а то и этого меньшего был лишен и дожидался более благоприятных времен в Суздальской земле.
Князь «впал в злую вещь», с точки зрения новгородского боярства, уже в 1195 г., когда Всеволод искал союза с Новгородом для войны с черниговскими князьями, «со всем Олговым племенем». Самые видные представители новгородского боярства — сам посадник Мирошка Нездинич, Борис Жирославич, Борис, Иван, Фома — отправились ко Всеволоду «просяще сына, а Ярослава негодующе». Всеволод арестовал бояр и продержал их у себя два года. Эта крутая мера не помогла, и 26 ноября 1196 г. новгородцы еще раз выгнали Ярослава Владимировича из Новгорода. Ярослав был принят новоторжцами и оказался на малом столе. Как долго он здесь княжил, нам неизвестно, но к концу 1197 г. он оказался уже во Владимире у Всеволода.
Зима 1196/97 г. оказалась тяжелой для Новгорода: новгородцы «седиша всю зиму без князя»; волжский путь был закрыт Новым Торгом, а князья-свояки «дани поимаша по всей волости; по Верху, Мьсте и за Волочком».
В марте 1197 г. в Новгороде сел княжить Ярополк, сын Ярослава Черниговского. Возможно, что в это время Ярослав и переместился из Торжка во Владимирскую землю. Новый князь продержался в Новгороде шесть месяцев «и выгнаша его из Новагорода». Это происходило в сентябре 1197 г. Новгородцы были позваны Всеволодом в его столицу для того, чтобы они пригласили Ярослава в Новгород; 1197 г.: «Идоша из Новагорода передний мужи и сочкыи и пояша Ярослава со всею правдою и честью и прииде на зиму по крещении за неделю. И седе на столе своем и обуяся с людьми и добро все бысть»[216]. С Ярославом вернулся и посадник Мирон, проведший два года во Владимире. Ярослав княжил в Новгороде полтора года, от 30 декабря 1197 г. (или 13 января 1198 г.?) по начало августа 1199 г. За это время он построил Спасо-Нередицкий храм (июнь-сентябрь 1198 г.) и совершил поход на Полоцк. В середине 1199 г. Всеволод решил заменить свояка сыном и «выведе Ярослава из Новагорода и веде и к собе». Жена Ярослава в 1199 г. построила Рождественский монастырь; в этом же году была закончена роспись Нередицы.
Детальное рассмотрение взаимоотношений Ярослава с Новгородом в 1195–1199 гг. позволяет нам сделать следующий вывод: наиболее вероятным временем обращения Даниила к Ярославу следует считать вторую половину 1197 г.
Во-первых, упоминание Новгорода Даниилом в это время не было уже нетактичным, так как новгородский стол был уже освобожден и Всеволод снова прочил на него Ярослава, для чего и затребовал к себе во Владимир посольство передних мужей Новгорода.
Даниил смело мог сопоставлять свое бедственное положение с блестящими перспективами своего патрона: «Кому ти есть Новгород…» В концовке своего «Слова» Даниил как бы снова возвращает читателя к мысли о предстоящих переменах в жизни князя: «Умножи, господи, вся человекы под нози его».
Во-вторых, князь Ярослав к этому времени побывал уже и на высоком и на малом столе и вполне мог оценить слова Даниила о вреде лихого и о пользе доброго советчика-думца.
В-третьих, именно в эти месяцы временного пребывания Ярослава во Владимиро-Суздальской, земле уместно было такое сочетание новгородских и суздальских географических названий, упомянутых в «Слове Даниила Заточника»: «…тако и мы, господине, желаем (жадаем) милости твоея, зане, господине, кому Боголюбово, а мне — горе лютое; кому Белоозеро, а мне — черней смолы; кому Лаче озеро, а мне на нем седя плачь горький; и кому ти есть Новъгород, а мне и углы опадали, зане не процветет часть моя» (IX).
Разгадывая связи этих географических пунктов с содержанием челобитной Даниила Ярославу Владимировичу, мы должны, прежде всего, отбросить мысль о случайности этих упоминаний, о пустом балагурстве и каламбурах. О Новгороде уже сказано выше; озеро Лаче названо автором своим местом жительства.