При этом, как установил тот же исследователь, новгородские летописцы нередко были весьма тенденциозны и пользовались очень примитивными приемами грубых переделок текста, вставок, замен имени Киева именем Новгорода и т. д.
Большой интерес представляет реконструированный А.А. Шахматовым текст новгородского летописного свода 1050 г. с дополнениями до 1079 г.[94] Некоторые неточности, допущенные Шахматовым, позволили последующим исследователям скептически отнестись к его гипотезе о существовании свода 1050 г. Так, М.Н. Тихомиров писал: «В самом деле, если существовал новгородский свод 1050 г., то он должен был включить в свой состав все новгородские известия XI века. Между тем „Повесть временных лет“ включает в свой состав лишь ничтожное количество их. Существуют Новгородские летописи, которые дают новгородские известия первой половины XI в., отсутствующие в „Повести временных лет“. Таковы сообщения о клевете на епископа Луку в 1055 г., о построении в 989 г. деревянного собора Софии с 13 куполами, о епископе Стефане, которого удавили в Киеве его же холопы, и т. д.»[95].
Во-первых, что касается свода 1050–1079 гг., как он представлялся Шахматову, то все эти известия в нем есть: о постройке Софийского собора — на с. 616, о клевете на епископа Луку — на с. 626, об удавлении епископа Стефана в Киеве — на с. 628.
Во-вторых, что касается использования данного свода автором «Повести временных лет», то отбор новгородских известий в 1113 г. киевским автором по своему вкусу никак не может быть аргументом против существования свода 1050 г. в Новгороде. Киевский летописец мог вполне обдуманно «забыть» о новгородском соборе Софии, построенном на полвека раньше, чем в Киеве (и послужившем образцом для киевского собора); о том, что киевский митрополит, поверив клевете, напрасно продержал Луку три года под арестом в Киеве, и, наконец, о том, что восстание 1068 г. в Киеве приняло такие размеры, что холопы задушили епископа.
Д.С. Лихачев предложил новое и оригинальное решение вопроса об источнике новгородских известий в «Повести временных лет». Отвергая мысль о новгородских письменных источниках, Д.С. Лихачев полагает, что основой новгородских известий в летописи (включая и легенду о призвании варягов) были устные рассказы Яна Вышатича и Вышаты, генеалогию которых Д.С. Лихачев возводит к воеводе князя Игоря — Свенельду, опираясь при этом на гипотезу А.А. Шахматова «о сказочных предках Владимира»[96].
Слабыми пунктами построения Д.С. Лихачева являются, во-первых, переоценка предполагаемых бесед Вышаты с летописцем Никоном и недооценка новгородской письменности в XI в. Приводимые Шахматовым убедительные доказательства существования новгородского свода середины XI в. не были разобраны и опровергнуты Д.С. Лихачевым.
Во-вторых, «устная летопись семи поколений», о которой говорит Д.С. Лихачев, содержит одно крайне слабое генеалогическое звено, устранение которого необходимо для правильной оценки не только летописи, но и ряда исторических лиц. В работе А.А. Шахматова самым неубедительным местом является XIV глава его «Разысканий», посвященная генеалогии князя Владимира[97]. Сущность допущений А.А. Шахматова сводится к следующему: летопись говорит о том, что отцом Добрыни и Малуши (матери князя Владимира, ключницы Ольги) был Малко Любечанин; путем натяжек и предположений Шахматов стремится доказать, что Малко Любечанин — это древлянский князь Мал (Мал Колчанин из города Клеческа), он же Лют Свенельдич, он же Мискиня, он же Мстиша, он же Мстислав Лютый, он же Никита Залешанин. Малуша, его дочь, сопоставляется с какой-то Малфредью, о смерти которой говорится в летописи[98]. Отцом Мала-Люта-Мискини-Мстислава-Никиты и дедом Малуши-Малфреди Шахматов считает воеводу Свенельда, которого летописец тоже будто бы путал и называл Блудом; кроме того, он строит еще одну цепь предположений, допуская, что этот многоименный Свенельдич убил князя Игоря в 945 г. и вместе со своим отцом стал «народным героем». В этот клубок имен оказались вплетенными чуть ли не все деятели X в. Во всем этом нагромождении натяжек, столь необычном для строгого исследовательского метода Шахматова, можно отметить ряд чисто исторических несообразностей:
1. Город Къльчьск, предполагаемый домен Мала Колчанина, далек от древлянской земли и находится в земле дреговичей.
2. Если сын Свенельда убил Игоря, то очень трудно представить себе (особенно после рассказа летописи о кровавом мщении Ольги), чтобы отец убийцы Свенельд был полководцем жены и сына убитого князя.
94
Опубликован в виде приложения к «Разысканиям» (с. 611–629, 660–661). Обоснования занимают несколько глав книги.
96
Для пояснения последующих генеалогических построений можно привести такие данные поколений:
1. — 1. Свенельд
2. Игорь 2. Лют (он же Мал, Мискиня, Никита Залешанин)
3. Святослав, Малуша 3. Добрыня
4. Владимир 4. Константин
5. Ярослав 5. Остромир
6. Владимир, Изяслав, Святослав, Всеволод 6. Вышата
7. — 7. Ян и Путята.
Сомнительным звеном в этой росписи являются Свенельд и Лют Свенельдич. Отцом Добрыни и Малуши следует считать Малка Любечанина; дальнейшая генеалогия потомков Добрыни достоверна.
97
Этот вопрос впервые был поднят А.А. Шахматовым в небольшом этюде «Мстислав Лютый в русской поэзии» (Сборник в честь Н.Ф. Сумцова. Харьков, 1907), но уже через год автор отказался от ряда положений.
98
Дата смерти Малфреди — 1000 г. Если бы она действительно была матерыо князя Владимира Святого, то летописец непременно отметил бы это.