Мы уже ранее пытались, насколько это вообще возможно, дать приблизительную картину процесса возникновения пророчества в душе прорицателя. То же самое мы должны сказать и о существе боговдохновенных сивилл. Сивилла также переносит в своих песнях прошедшие, часто ею самою пережитые события в будущее, она также знает, что все, что она предсказывает, – бедствия народов, войны, повальные болезни, неурожая, что все это когда-нибудь совершится. Она прекрасно сознает, что здесь на земле и особенно в её собственном отечестве, на родине философии, в Ионии, ей не верят. Все свои предсказания до самого позднего времени она заканчивает одними и теми же словами: вы все считаете меня сумасшедшей, но все мои слова когда-нибудь оправдаются.
Правда, нельзя ставить сивилл в один ряд с величественными образами израильских пророков. Сивилла не есть конкретная личность. Первая пророчица сменяется другими, которые выступают перед толпой с новыми изречениями. Так возникает одна песня за другой; – там, где останавливается одна пророчица, подхватывает другая, и так как каждая из них чувствует себя лишь слугой одной великой пророческой идеи и постоянно продолжает лишь дело первой, то, наконец, в течение веков образуется предание о древней предсказательнице, которой с самого начала было известно то, что впоследствии действительно свершилось. Таким образом и древнее сказание о падении Илиона не могло не быть приведено в эту же связь, и в конце концов сивилла, преисполненная пророческой гордости, в сознании своего священного призвания, объявила, что её изречения гораздо старше песен Гомера. До вас дошли стихи, в которых она утверждает, что «хиосский подделыватель» обокрал ее; но все-таки, и она согласна сохранить за ним славу недурного писателя.
Таким образом, сивилла в некоторых отношениях напоминает апокалипсисы. У неё также один слой ложится на другой; наряду с древними предсказаниями стоять новейшие изречения. Судьба обеих отраслей литературы также одинакова. Все предсказания, не осуществившиеся до сих пор, с неслыханным терпением переносятся верующей толпой на будущие времена и получают иное толкование.
Сивилла вела широкую пропаганду. В упомянутой выше эритрейской эпиграмме она так выражается по этому поводу: «я прошла по всей земле». При этом она вступила в конфликт с дельфийским оракулом. Об этом свидетельствует она сама и рассказывает, что когда в Дельфах она гневно пела своему брату Аполлону, этот завистливый бог пустил в нее свою смертоносную стрелу. Это означает борьбу между двумя духовными силами. Об этом же повествует другой, более красивый миф. Сивилла по праву пользовалась славой Кассандры, этой предсказательницы несчастий, постоянно подвергавшейся жестоким насмешкам. Впервые Кассандра появляется в этой неблагодарной роли у Эсхила; она отвергла любовь Аполлона, последний наложил на нее проклятие, благодаря которому ни одно её предсказание не находило веры у людей. Конфликт, следовательно, произошел и здесь; Кассандра – это сивилла, грозные предсказания которой наталкиваются на полное недоверие. Еще древность чувствовала связь между обоими этими образами.