Крупное достоинство теологического исследования нашего времени заключается в том, что оно начинает, наконец, рассматривать эти вещи в их исторической связи. Оно признает теперь, что, так называемое, Откровение Иоанна не представляет собою произведения, в котором следует искать исполнявшиеся или еще долженствующие исполниться пророчества, но что это – произведение, в котором более, чем в какой-либо другой новозаветной книге, отразился характер той бурной эпохи, – произведение, имевшее множество, как предшественников, так и последователей. Впрочем, оно значительно выше и тех, и других. Ибо только потрясенное до самых глубин религиозное чувство могло создать такие представления, как явление апокалипсических всадников, во все религиозные эпохи служившее объектом для произведений искусства, или как видение небесного Иерусалима в блеске его жемчужных ворот; а такие слова, как дающие глубокое утешение: «будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни», или величественное: «аз есмь альфа и омега», или как дышащий глубокой верой конец: «Ей, гряди, Господи Иисусе», – такие слова мы тщетно стали бы искать в других апокалипсисах. И, тем не менее, Откровение Иоанна не есть единственный апокалипсис, оно – лишь один из многих апокалипсисов.
Чтобы понять самую сущность этой удивительной книги, недостаточно перенестись в эпоху, создавшую ее и родственные ей произведения, мы должны бросить взгляд на более длинный период развития религиозной жизни и религиозного творчества, мы должны вернуться к евреям, в литературе которых коренится вся апокалиптика. Хотя Христос и отверг нравы и воззрения евреев, тем не менее христианство, особенно в литературном отношении, долгое время не могло, да и не хотело оставить родную почву еврейства. Правда, мы могли бы пойти еще дальше; следуя по стопам весьма компетентных исследователей, мы могли бы найти источник апокалипсических фантазий – т. е. здесь главным образом явления дракона – в Вавилоне; но это уже значило бы касаться истории религии, в область которой мы здесь вдаваться не можем.
Дух пророчества иссяк с течением времени в еврейском народе. Вместо великих исключительных личностей, как суррогат настоящего производства, стали появляться произведения таких людей, которые присвоивали себе имена древних пророков или других благочестивых лиц. Появляется, следовательно, апокрифическая литература, которую, однако, говоря вполне беспристрастно, нельзя называть фальсификацией. Религиозная литература редко заботится о собственном имени, для неё важно только содержание. В древности не считалось предосудительным продолжать дело своего предшественника под его именем. Но между древними пророками и этими предсказателями будущего, считающими себя последователями первых, огромная разница. Новые авторы делят время на две части: одна здешняя земная, несущая с собою горе и страдания, другая – сверхъестественная, трансцендентальная, там – в царствии будущего. Древние пророки возбуждали свой народ, обещая ему наступление лучших дней здесь на земле, когда народ израильский освободится от врагов и, не раздираемый внутренними смутами, справедливо и радостно будет господствовать на земле. Постепенно эта картина будущего изменяется, и с течением времени её место занимает ожидание будущих судеб всего мира, т. е. суда, который совершится над людьми. И суд этот будет совершен Богом или помазанником его, Мессией – царем Израиля. Будущее царство Божие обнимет все человечество, которое объединятся под скипетром Израиля в единую мировую державу. Старый мир будет разрушен, и на развалинах его восстанет новый. Древний Бог Израилев станет Богом и царем мира. При нем не только избранный народ найдет цел своего существования, но и каждый отдельный человек познает и поймет, что Бог заботится о нем; каждый человек – воззрение, совершенно не свойственное древней вере – воскреснет и будет свидетелем наступления царства блаженства. Вместе с добрыми воскреснут также и злые, чтобы из рук суда получить свои приговор.