Автор известных «Записок современника» С. П. Жихарев [27] в старости писал:
«Герой Чесменский доживал свой громкий славою век в древней столице. Какое-то очарование… привлекало к нему любовь народную. Неограниченно было уважение к нему всех сословий Москвы, и это общее уважение было дано не сану богатого вельможи, но личным его качествам. Граф А. Г. Орлов был типом русского человека: могучий крепостью тела, могучий силою духа и воли, он с тем вместе был доступен, радушен, доброжелателен, справедлив; вел образ жизни на русский лад и вкус имел народный: любил разгул, удальство, мешал дело с бездельем и всему находить умел свое время».
По свидетельству Г. Р. Державина, Орлов «любил простую русскую жизнь, песни, пляски и все другие забавы простонародные»; ему было свойственно «просторечие» [28].
Про А. Г. Орлова, спортсмена и охотника, можно сказать, что не было вида спорта, в то время известного, которым бы он не увлекался: в манеже все тонкости высшей школы верховой езды ему были знакомы, и как предводитель турниров и каруселей он своей ездой возбуждал восторг зрителей; в отъезжем поле он охотился с борзыми и гончими и выводил свои породы собак, которым сам вел «подробные родословные книги (студ-бук)» [29]; скачки и бега были обязаны ему своим возникновением в России. В кулачном бою Алексей Орлов почти не знал себе супротивников и даже под старость иногда выходил на бой и «ссаживал» бойцов, годившихся ему не то что в сыновья, но даже и во внуки. Силу имел непомерную, завивал кочергу, как веревочку, и между пальцев сплющивал серебряный рубль. Голубиные гоны и петушиные бои — и им отдавал он дань увлечения. Породы орловских чистых голубей и орловских бойцовых кур славились в кругах любителей, и эти породы также велись Орловым с помощью точных племенных записей.
Но любимым детищем Орлова на протяжении последних десятилетии его жизни был его конский завод. В пирах, кулачных боях, голубиных гонах Орлов искал отвлечения, забвения, а коннозаводству, увлекательному зоотехническому творчеству, делу создания и разведения новых, небывалых, дотоле еще неведомых России и миру типов и пород лошадей, Алексей Орлов отдавал все свои силы. Конский завод заполнил содержанием дни его вынужденной праздности, и коннозаводческое творчество на склоне лет Орлова принесло ему еще раз в жизни радость гордого сознания всенародно одержанной победы.
Фигура Алексея Орлова еще не получила всесторонней и законченной оценки в нашей исторической литературе. Это не легко, когда дело идет о понимании далекого, ставшего уже внутренне чуждым, прошлого.
Идеализировать Орлова мы никак не намерены. Представлять его каким то «рыцарем без страха и упрека», каким он рисовался в воображении коннозаводчиков XIX века, значило бы сделать его просто смешным, а Алексей Орлов мог в жизни быть нередко ненавистным, подчас страшным, но смешным никогда. Слава его носит скорее несколько мрачный оттенок.
В отношении к нему и современники и потомки не были единодушны. Его жизнь и дела вызывали не только похвалу, но и осуждение. Одни называли его привычным цареубийцей, другие даже злодеем. Некоторые из современников чистосердечно возмущались его лицемерной и жестокой политикой в деле Таракановой; некоторые из потомков лицемерно негодовали на его чистосердечное заявление, что он не понимает как может безбедно жить дворянин, если не имеет хотя бы 5 000 душ крепостных.
По поводу этого различия во взглядах на одного и того же человека хорошо вспомнить замечание Белинского — «чем одностороннее мнение, тем доступнее оно для большинства, которое любит, чтоб хорошее неизменно было хорошим, а дурное — дурным, и которое слышать не хочет, чтоб один и тот же предмет вмещал в себе и хорошее и дурное» [30].
Алексею Орлову, как сыну своего века и своего класса, не чужды были крупные и многоразличные пороки XVIII столетия. Мы охотно допускаем, что и его прославленное «молодечество» часто переходило в удаль Васьки Буслаева, и в 70 лет он мог еще пить мертвую, и шрам через все лицо был получен им не в боях за родину, а в отчаянном затеянном им пьяном побоище.
Однако хотя прошло уже почти два века, но и в наши дни каждый беспристрастный исследователь жизни и дел Орлова не может не испытать ощущения необычайной даровитости его.
27
Мемнов Волунин (псевдоним С. П. Жихарева). Статья «Федор Семенович Мосолов» в № 2 «Журнала коннозаводства и охоты» за 1842 год, стр. 45.
28
Странным образом история цыган в России сплетается с именем Орлова. Это он впервые оценил своеобразие их пения, выписал цыган певцов из Молдавии, собрал и организовал в Москве первый в России хор цыган, которые числились «приписными крепостными» села Пушкино. Этот хор пел и во дворцах и на московских народных гуляньях вокруг разбитых Орловым шатров» Впоследствии Орлов дал всему хору вольную, а когда наступил 1812 год, то весь мужская персонал из хора выразил свою благодарность Орлову и Москве тем, что поголовно ушел в ряды защищавшей Родину армии, ее гусарских и уланских полков.