Замечательная установка, которая отличала работу А. Г. Орлова от его современников, состояла в том исключительном значении, которое придавалось в Хреновском заводе вопросам выращивания молодняка, в том внимании, с каким прорабатывались, испытывались, а затем уже «создавались и утверждались на твердом основании» различные для различных возрастных и породных групп лошадей режимы кормления, содержания, воспитания и упражнения.
Из сохранившихся коннозаводских записей и воспоминаний мы знаем, что верховых жеребят содержали и выращивали не так, как рысистых, рысистых не так, как жеребят чистокровного скакового отделения.
Различие режимов не ограничивалось кормлением. Между строк и по полунамекам мы улавливаем, угадываем основную руководящую мысль Орлова: необходимо из поколения в поколение развивать смолоду у жеребят те свойства и качества, наследственную передачу которых желательно закрепить.
Только последовательным приложением этой идеи на практике можно объяснить всеобъемлющую, не знавшую исключений, систему того тренинга, в который на протяжении семи десятилетий вовлекался весь предназначаемый для племенного использования молодняк Хреновского завода. Приемы тренинга были тщательно разработаны и варьировали в зависимости от поставленных перед каждым из отделений завода целей. Для одного из отделений — рысистого, их пришлось в буквальном смысле придумать заново, изобрести, но и здесь система целеустремленного воспитания, примененная Орловым, оправдала себя. Проведя пять-шесть поколений лошадей через рысистый тренинг, при соответствующем кормлении, отборе и подборе, Хреновской завод создал рысистую породу, в которой свойства резвой рыси были наследственно закреплены.
Зимой, после перевода на центральную усадьбу, рысистых отъемышей содержали в просторных отделах по 10 жеребят в каждом, и при каждом отделе был свой двор. Утром дверь отдела открывали и жеребята проводили весь день в движении на воздухе.
Не могу опять не привести сравнение с режимом жеребят «по Симону Винтеру». Жеребят — отъемышей, полуторников, двухлетков и трехлетков — он рекомендует в зимнее время выпускать, но не надолго, в манеж бегать на воле без корды и добавляет: «… не худо, чтоб по крайней мере в каждую неделю по одному разу для таковой прогулки их выгонять» (ук. соч., стр. 279).
Неудивительно, что такое почти полное отсутствие движения в зимнее время — один раз в неделю — должно было убийственно отражаться на развитии жеребят.
В Хреновском заводе верховые отъемыши стояли в денниках по двое, и им не только предоставлялась прогулка, но и делались ежедневные проводки в манеже; надо полагать, не только проводки, но им давали и бегать в манеже на свободе. Проводки же устраивались, по свидетельству, сохраненному В. И. Коптевым, для того, чтобы сделать жеребят возможно ручнее и покорнее воле человека.
В основу обращения с молодыми лошадьми были положены очень разумные принципы спокойного и мягкого с ними обращения. Алексей Орлов, а за ним и Василий Шишкин, часто говаривали, что «верховая лошадь только тогда выполняет свое назначение, если будет знать человека, не дичиться его, а любить его».
Надо припомнить, что эти принципы провозглашались в те времена, когда в сочинениях по иппологии иностранных авторов, можно сказать, безраздельно господствовали рекомендации жестоких наказаний и приемов, скорее, укрощения и дрессировки молодых лошадей, чем правильного их обучения или воспитания, в смысле выработки у них нужных человеку условных рефлексов.
В данном случае практика Хреновского завода близко примыкала к прогрессивным, опередившим свой век взглядам, которые были высказаны по вопросам обращения с молодыми лошадьми в уже упомянутом нами сочинении Ф. Удалова «Практические примечания о содержании конских заводов (1767).
Нельзя сказать, чтобы эти принципы обращения с лошадью, проводимые в Хреновском заводе, были новыми. Наоборот, они очень старые, можно сказать древние принципы. Еще Ксенофонт в IV веке до н. э. говорил почти теми же словами о задачах подготовки и выездки верховой лошади: «… лошадь должна стать другом человека» С этими принципами Орлов мог бы столкнуться и на Востоке, покупая арабских лошадей, так как для арабов лошадь даже не друг, а почти член семьи. Но эти принципы были основательно позабыты в Западной Европе со времени начала господства испаноитальянской школы, т. е. с XVI столетия.