Форма повелительного наклонения 2‑го лица и в современном языке может выполнять функцию придаточного предложения цели, например: смотри не упади; но в 3‑м лице глагола мы уже имеем не повелительное наклонение, а прошедшее время изъявительного наклонения, например: смотри, чтобы он не упал.
Таким образом, оборот типа «дал княжне все, ать поминаеть мою душу», т. е. пусть поминает — чтобы поминала мою душу, представляет собой сложноподчиненное предложение с придаточным предложением цели, в составе которого выступает аналитическая форма глагола 3‑го лица повелительного наклонения. Это сложноподчиненное предложение представляет собой простое переосмысление грамматической связи следования двух предложений, ставшее возможным потому, что значение повеления, выраженное данным глаголом, оказалось совместимым со значением цели такого действия, которое выражено глаголом другого предложения. А так как развитие разных форм сложноподчиненного предложения является объективной необходимостью развития языка, то язык использует и испытывает любую возможность из имеющихся в его распоряжении, чтобы осуществить эту необходимость. Так было использовано предложение с повелительной формой глагола в сказуемом для выражения цели действия, выраженного глаголом другого предложения.
Однако не всякая возможность, испытывающаяся в языке, выдерживает испытание и действительно закрепляется в нем, превращаясь в исходную позицию для дальнейшего совершенствования языка. В данном случае использование предложений с повелительной формой глагола в функции придаточных предложений цели не выдержало испытаний и было отсеяно в ходе дальнейшего развития русского языка.
Результатом использования предложений с повелительными формами глагола для объяснения цели действия, выраженного глаголом повествовательного предложения, было образование целевого союза дабы из да плюс бы. Форма дабы, закрепившись в функции целевого союза, начинает употребляться не только с формами настоящего времени, но и с формами прошедшего времени, а также с инфинитивом. Форма да также, поскольку она отрывалась от формы 3‑го лица глаголов, могла вступить в сочетание, например, с инфинитивом, становясь, таким образом, союзом цели; сравните:
Посли…, боже, помощника вскоре, да мя проводить (=чтобы меня проводить) на поле. (Рус. др. пр.) И повеле царя Бориса жену и сына казнить и злой смерти предать, а дщерь его повелел до себя блюсти, да насладитися красоты ея. (Р. И. Б., т. XIII.) В «Повѣсти, како восхити царский престол Борис Годунов» этот же пример имеем с союзом дабы: а дшерь повелелъ въ живыхъ оставити, дабы (ему) лѣпоты ея насладитися, еже и бысть.
Так возникает союз дабы; он образуется из частицы да и формы 3‑го лица аориста глагола быть: да + бы > дабы. Союз дабы стал сочетаться не только с инфинитивом, но и с формами на ‑лъ.
Первоначально частица да употреблялась с разными формами аориста быть; впоследствии произошло слияние частицы да с формой 3‑го лица единственного числа бы в одно слово.
Союз дабы был употребителен и у писателей XIX века, например: Друзей поссорить молодых… иль помириться их заставить, дабы позавтракать втроем. (Пушкин.)
В современном русском литературном языке союз дабы употребляется только в стилистических целях.
Для пояснения и затем обозначения цели действия, выраженного глаголом повествовательного предложения, в древнерусском языке использовались предложения с глагольной формой бы и причастием на ‑лъ со значением желания.
В древнерусском языке причастия на ‑лъ, сочетаясь с личными формами аориста глагола быть, могли выражать значение желательности, например:
А бы бог дал, вы быста уладилася с своим братом и сыном Изяславом а (=и, соединительный союз) быста вы сѣдѣла в Киеве (Ипат. л.), т. е. дал бы бог, поладили бы вы с своим братом и сыном и сидели бы в Киеве.
Употребление формы бы и глагола на ‑лъ для выражения пожелания сохраняется и в современном языке, например: сходил бы ты к брату, принес бы ты воды и т. п.