Крупными боевыми единицами были также Приморско-Ахтарский полк П.К. Зоненко и Крымский полк.
В революционные отряды и батальоны вступала главным образом добровольно иногородняя беднота (батраки, мелкие кустари, мелкие арендаторы земли у казаков-кулаков), составлявшая большинство среди не казачьего населения, и беднота из казаков, подвергавшаяся эксплуатации со стороны своих «братьев» — казаков-богачей.
Каждый доброволец должен был прийти в отряд с винтовкой, патронами, быть одетым и иметь запас продовольствия. Первоначально все дела в отрядах решались на митингах, но постепенно происходило преобразование отрядов в более или менее организованные боевые единицы с налаживающейся воинской дисциплиной. Из отряда Рогачева после создается 1-й Северокубанский полк.
Боевые части, созданные в Таманском отделе, посылались как правило, на «Таманский фронт», но иногда их направляли и на другие боевые участки.
В составе войск «Таманского фронта» сражались также части, прибывшие из Крыма, оккупированного немцами. Среди прибывших находились 1-й Революционный партизанский полк и 1-й Революционный Днепровский отряд[59] матроса Матвеева, который пополнился на Кубани за счет матросов и китайцев-добровольцев[60] и был преобразован в 4-й Днепровский полк. Полки матросов Матвеева и Рогачева были лучшими частями «фронта», особенно отличившимися в боях на Таманском полуострове. В этих боях хорошо себя зарекомендовал своей решительностью и распорядительностью бывший офицер Епифан Иович Ковтюх[61]. За это он был избран помощником Рогачева, командира 1-го Северокубанского полка.
26 июня командующим Таманским участком фронта вместо А.А. Романенко главнокомандующий войсками Кубано-Черноморской республики К.И. Калнин назначил бывшего капитана Степана Колышко[62], но он по политическим мотивам вскоре был отозван. Временно его замещал Рогачев, а затем командующим был назначен бывший подпоручик Ойцев[63].
Летом 1918 года военно-политическая обстановка на Кубани значительно ухудшилась. Тяжелым было положение всей нашей страны, судьба которой должна была решаться на полях сражений. «Весь вопрос о существовании Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, весь вопрос российской социалистической революции свелся к вопросу военному» — говорил В.И. Ленин[64].
Выросла опасность для Советской власти на Северном Кавказе, а, следовательно, и на Кубани со стороны «Добровольческой армии», не добитой окончательно после ее екатеринодарского разгрома.
«Добровольческая армия» вновь набирала силы, формируясь и укрепляясь в районе станиц Мечетинской и Егорлыкской Донской области. Командование армии во главе с генералами Алексеевым и Деникиным предпринимало лихорадочные усилия к пополнению армии живой силой и вооружением. Где только возможно, создавались центры формирования. Такие центры были созданы, например, в Могилеве, Таганроге, Харькове, и ряде других городов. Центрами руководил специально созданный в июне 1918 года военно-политический отдел, начальником которого генерал Алексеев («верховный руководитель» «Добровольческой армии») назначил полковника Генерального штаба Лисового. В совершенно секретной инструкции по организации центров «Добровольческой армии» обязанности начальника центра определялись так: «1) Войти в связь с политическими, общественными, финансовыми, торгово-промышленными и прочими кругами, лицами, сочувствующими идеям Добровольческой армии, объединить и направлять их деятельность на развитие и укрепление означенной идеи… 5) Производить набор и отправку добровольцев, офицеров и солдат в армию, следить, чтобы означенные добровольцы не задерживались отправлением»[65].
Из этого документа следует, что опорой «Добровольческой армии» были эксплуататорские классы и что ставка делалась прежде всего на добровольцев-офицеров. И действительно, костяком армии стали бывшие царские офицеры, представители реакционных классов, лютые враги Советской власти.
На Дону «Добровольческая армия» получила большую помощь от генерала Краснова деньгами и вооружением, которое последний получал, в свою очередь, от немецких оккупантов. Щедрую помощь оказала белогвардейцам иностранная буржуазия. «Добровольческая армия» пополнялась за счет бежавших из центра страны офицеров, юнкеров, всякого рода буржуазных элементов, а также зажиточного, контрреволюционно настроенного казачества. В конце июня 1918 г. она насчитывала, по белогвардейским данным, до 13 500 человек[66].
60
Архив сектора Истории гражданской войны Института Марксизма-Ленинизма при ЦК КПСС (АИГВ ИМЛ), ф. IV, оп. 2, ч. 1, д. 2, л. 17 об.
61
О Е.И. Ковтюхе см.: Д.А. Фурманов. Повести, рассказы, очерки. М., 1957, стр. 175–182; Н.А. Ефимов. Полководец из народа. — «Вопросы истории», 1965, № 6.
64
В.И. Ленин. Речь на объединенном заседании ВЦИК 29 июля 1918 года. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 15.
66
Там же, ф. 446, оп. 1, д. 28, л. 11. Указываемая проф. И. М. Разгоном численность «Добровольческой армии» в 8,5 тыс. бойцов, по нашему мнению, является преуменьшенной, тем более, что по некоторым частям (1-й офицерский полк, 1-й конный полк и др.) сведений в приводимой проф. Разгоном таблице не указано, и численность этих частей в общем итоге не учтена. СМ.: — И. Разгон. Указ. соч., стр. 174, 175.