С прибытием в залив минзаг начал минную постановку, а крейсер вернулся в Порт-Артур. «Енисей», конечно, находился в опасном положении. Ведь в районе планируемого заграждения не было даже береговых батарей, под защиту которых можно было бы отойти в случае необходимости. В течение двух дней на подходах к Дальнему было поставлено 320 мин при лихорадочной или, как сейчас говорят, ударной работе команды. 29 января у острова Сан-шан-тао были поставлены последние 22 мины.
После этой постановки две мины всплыли на поверхность. Командир заградителя капитан 2-го ранга Степанов неосторожно решил расстрелять их с борта корабля. Был дан задний ход и заградитель начал приближаться к минной линии. Маневрирование это было чрезвычайно опасным, но в то время никто не думал об опасности подрыва на собственных минах, гибель от своего оружия просто не укладывалась в уме тогдашних моряков. Как только дали передний ход, раздался страшной силы взрыв, расколовший корабль надвое. Конечно, лучше бы в этой обстановке корабль стал на якорь, светил шлюпку и с неё или расстреляли мину, или укрепили на ней подрывной патрон. Однако привычки мирного времени дорого обошлись экипажу и командиру, который до последней минуты находился на мостике и погиб вместе со своим кораблём, руководя спасением личного состава.
Как только до Порт-Артура дошли известия о гибели «Енисея», в Талиенванский залив опять был послан крейсер «Боярин» с четырьмя миноносцами. Перед выходом в море командир крейсера капитан 2-го ранга Сарычев был предупреждён о наличии мин, но схему постановки ему не сообщили, так как командование эскадры само её не знало.
29 января в 16.00 на подходах к Сан-шан-тао «Боярин» также подорвался на мине и стал медленно тонуть. Командир посчитал положение корабля безнадёжным и приказал оставить крейсер. Экипаж перешёл на миноносцы сопровождения. Действия эти были, мягко говоря, поспешными (даже можно назвать их паническими), поскольку после ухода миноносцев в Порт-Артур «Боярин» ещё два дня оставался на плаву.
Только через двое суток были предприняты попытки спасти крейсер или хотя бы поставить его на якорь. Но время было упущено. Штормом корабль вынесло на минное поле, и после нового взрыва он, наконец, затонул. Хорошо ещё, что японцы не сделали попытки захватить крейсер, иначе на флот легло бы несмываемое пятно позора…
Японские источники также утверждают, что в эти дни один из миноносцев флота микадо торпедировал стоявший на якоре без огней крупный корабль. Отечественные же историки сходятся во мнении, что японскому командиру в темноте не удалось сориентироваться, а после атаки воображаемой цели он донёс о мифическом успехе.
Только из-за слабой подготовки командиров российский флот потерял два ценных корабля. Особенно безобразными были действия командира «Боярина», даже не принявшего мер к спасению крейсера, или хотя бы недопущению его попадания в руки противника. Просчёты предвоенной жизни флота выявились со всей полнотой уже в первые дни войны, но упущенного вернуть не удалось.
1.9. МОРЯК СИБИРСКОЙ ФЛОТИЛИИ НИКОЛАЙ ГУДИМ
В истории Российского флота биография этого офицера уникальна. Он служил на надводных кораблях, в воздухоплавательных частях и на подводных лодках. Подобно тому, как изобретателя стратостата и батискафа Огюста Пикара студенты звали «профессор вверх-вниз», такое же прозвище мог получить капитан 2-го ранга Николай Гудим. Многое в его биографии связано с Владивостоком, здесь он служил в годы Русско-японской войны, а спустя несколько лет командовал несколькими подводными лодками Сибирской флотилии.
Происходил наш герой из семьи генерал-майора Александра Гудима, потомственного дворянина Орловской губернии, старого боевого офицера, награждённого многими боевыми орденами за Крымскую войну 1853—1856 гг., где он участвовал в обороне Севастополя, боевые действия на Кавказе в 1859—1864 гг. и войну с Турцией 1877—1878 гг.[21] Кстати, впоследствии Николай заслужил в боях те же ордена, что и его отец. Итак, родился Н.А. Гудим 12 июня 1882 г. в Брянске. Первоначальное образование получил в 3-м Московском кадетском корпусе. В 1896 г. поступил в Морской кадетский корпус. В 1899 г., с переводом в младший специальный класс, произведён в младшие гардемарины, и началась его действительная служба. Во время учёбы воспитатели отмечали его вспыльчивый характер, непослушание. Здоровьем особым не отличался, хотя физически был развит. Физическим недостатком была близорукость. Успеваемость его в те годы, прямо скажем, не блистала. По применявшейся в военных учебных заведениях 12-балльной системе, самая высокая оценка (10) была по истории, а средний балл по всем предметам — 8,7. То есть, по нашим временам, между тройкой и четвёркой. Поведение вообще оценили в 7 баллов (на троечку).
21
Для написания данного очерка использованы хранящийся в РГА ВМФ послужной список Н.А. Гудима (РГА ВМФ. Ф. 406. Оп. 9. Д. 1018) и материалы об его обучении в Морском кадетском корпусе (Ф. 432. Оп. 5. Д. 7893).