— Возьми свои слова назад!
— Глупая блондинка, отпусти!
— Ай!
— Ой!
— Так, сядьте смирно, или при первой удачной возможности я вас обеих заморожу.
— Черт, Ами!
— Не ругайся, Мако.
— Мина, не смейся! Это не смешно! Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня так называют!
— Ох, Уса, прости! Но вы бы видели ваши лица! — Минако, из-за смеха, с трудом выдавливала из себя каждое слово.
— Ну и ладно. Но, раз ты смеешься, значит, тебе лучше.
— Ох, у нас все будет хорошо, не волнуйся, Усаги, — попыталась она убедить подругу.
— Я просто очень хочу, чтобы он заговорил с тобой! Я не понимаю, почему он до сих пор этого не сделал.
— Как я говорила до этого, Одааа. Усаги, это очевидно: он страдает из-за своей вины.
— Страдает из-за своей вины! Бред, — воскликнула удивленная словами Рэй Макото.
— Я согласна с Макото, он же предал нас не по своей воле. Наши самые яркие воспоминания о прошлом — последняя битва, полагаю, его тоже. Он должен знать, что у него тогда не было выбора, — логический склад ума Ами отказывался соглашаться с высказыванием Рэй.
— Возможно, так оно и есть, но аура Кунсайта ясно отражает его ненависть к себе, — объяснила Рэй.
Четыре девушки взглянули на жрицу храма с беспокойством.
— Бедняга! Ох, Мина! Что ты будешь делать? Ты должна подойти к нему и объяснить, что все в прошлом, и тогда он посмотрит тебе прямо в глаза, осознает, каким дураком он был, и после этого вы будете жить долго и счастливо, прямо как мы с Мамо-чаном!
— Это очень милое предположение, Усаги, но он должен самостоятельно пройти через это. Он должен простить себя сам, без моей помощи. Я не должна торопить события.
— Но, что, если он не сможет простить себя? Что, если он уйдет? — Усаги начала нервно покусывать ногти.
— Если он решит сбежать, я его выслежу, начищу ему физиономию и притащу обратно, так что не волнуйся, подружка.
— Спасибо, Мако, — отозвалась Минако со смехом, — но я не могу заставлять его делать то, чего он сам не желает.
— Невероятно. Ты такая же упрямая, как и он. Вы заслуживаете друг друга.
— Рэй…
— Прости, Ами, — Рэй резко отпрянула от Ами, опасаясь гнева ледяной сенши, которая с легкостью могла дать фору ей самой.
— Если этот человек хотя бы отдаленно похож на моего Кунсайта, то его выдержка или, если хотите, упрямство, долго не продлится. За ледяной статуей кроется хрупкое сердце: он не уйдет, просто не сможет оставаться в стороне надолго. Ему требуется время — сейчас он словно запуганный щенок, который снова учится доверять людям. Я должна оставаться невозмутимой, спокойной… Показать, что ему нечего бояться.
— Ух ты, Мина. Ты знаешь, похоже, я недооценивала твою блондинистую голову. Ты приняла серьезное, обдуманное решение. Ты по-настоящему повзрослела.
— Спасибо, Рэй. Я очень ценю твои слова.
***
И снова наступает он — полдень четверга.
Четыре молодые девушки сидят в центре игровых автоматов, попивая молочные коктейли, пока серьезный молодой мужчина сидит в тихом кафе через дорогу, игнорируя свой кофе и ожидая появления пятой из их компании.
Последняя девушка не заставляет себя долго ждать: едва появившись в центре, она заказывает шоколадный коктейль, после чего выходит на улицу, переходит дорогу, затем заходит в кафе напротив, подходит к столику у окна к мужчине, чье лицо почти не выдает его шока, и выплескивает все содержимое своего стакана на него.
— ЛЮБИ МЕНЯ.
Мужчина, покрытый шоколадным коктейлем, глубоко вздыхает, после чего поднимается на ноги. Молодая девушка решительно встречает разъяренный взгляд высокой, хоть и насквозь промокшей, фигуры.
— Мне не следует…
— Нет, хватит валять дурака. Люби. Меня.
— Ты в самом деле этого хочешь?
Она с готовностью кивает.
Он протягивает ей руку, которую она принимает с радужной улыбкой, и они покидают пределы кафе.
— Повзрослела, мать тво…
— Рэй! — раздается хор из трех голосов из здания напротив.