— Пошли.
От неожиданности Марина даже не додумалась спросить, куда и зачем нужно идти, и послушно пошла за мной.
— Изображай, что всё в порядке, — скомандовал я ей.
На выходе нас встретил швейцар.
— Выезжаете? — спросил он.
Но увидев, что багажа с ней нет, замолчал, и лишь окинул меня взглядом. Парень был готов поклясться, что я не входил в это помещение, но…
— Куда мы идём? — наконец-то спросила Марина.
— Ты помнишь, как сюда пришла? — Задал я встречный вопрос — в этот район.
— Да, конечно.
— Тогда веди меня туда, где жила раньше.
— Куда? К «голубым», что ли?!
— Да хоть к синим в крапинку. Просто подальше отсюда.
Глава 4
Цитадель[4]
За годы своего существования, «Бульвар Содомии» разросся и превратился в "Район толерантности", или "толерастии", как обозвали место гомофобы. И дело не в том, что "голубых" в мире становилось больше. Здесь собрались не только «нетрадиционно ориентированные», но и нестандартно мыслящие, творческие люди, которым не находилось места в обществе, живущем стереотипами.
Время от времени противники нетрадиционной ориентации пикетировали вход в "последний оплот сексуальной и моральной свободы", но ничего более серьёзного не предпринимали. Однако сейчас что-то изменилось. Границы района обступили гомофобские "войска" и район был на военном положении. В срочном порядке создавались временные укрепления и баррикады. Часть населения попряталась по домам, а наиболее смелые сформировали толерантную гвардию.
Нам с кирпичом очень повезло, что пошли сюда не одни, а в сопровождении Марины. Её узнали местные и пропустили нас всех под её ответственность, а во-вторых, посчитав нас парой, все свои симпатии ко мне оставили при себе.
Несмотря на военное положение, приняли здесь нашу компанию вполне дружелюбно и, учитывая сложившуюся ситуацию, предложили вступить в ряды гвардии.
Новая форма смотрелась на мне весьма неоднозначно. Посмотрев на себя в зеркало, я пришёл к заключению, что похож на смесь участника карнавала в Рио, тайской проститутки и канадского полицейского. Но, к сожалению, выбирать не приходилось. На Марине этот наряд смотрелся не менее странно, но ей, похоже, даже нравился. Кирпичу доблестные гвардейцы выдали «форму», сделанную из коробочки «Happymeal»[5] из "Макдональдс", крепившуюся двумя красными тесёмками за место, которое они посчитали головой. Не знаю, как отнёсся строитель к новой одежде, однако активные действия ему нравились куда больше, чем скучное лежание в сумке. Я, конечно, пару раз ловил на себе взгляды некоторых местных, которые просто прожигали мой зад. Но защита «Родины», даже для них, была сейчас первостепенным делом, и меня, к счастью, никто не донимал голубой романтикой.
Ближе к вечеру нас собрали возле штаба, которым служил музей Толерантности. Справа от входа был памятник высокому и мускулистому афроамериканцу в латексной одежде и фуражке. У входа стоял генерал местного войска и выдавал приказы младшим офицерам.
— Братья и сёстры! — обратился он к толпе. — Сегодня знаменательный день! Нам всем выпала огромная честь защитить то, что для нас дорого. Наш родной дом, нашу свободу, права и достоинство. Не посрамим идеалы толерантности, свободы и демократии! Ура!
Я выслушал эту речь, которая должна была вдохновить, и в первую очередь, у меня возник вопрос о вооружении. Потому что пока кроме карнавального костюма и красивых слов нам ничего не выдали, а идти с перьями и стразами на вооруженных вилами, ножами и палками головорезов, было откровенно самоубийственно. Словно отвечая на мой безмолвный вопрос, генерал вызвал помощника и тот выдал инвентарь: зонтики, веера и прочий хлам…
Лежать в засаде среди наваленных на земле подушек, перин и боковушек от мягкой мебели было довольно удобно. Хотя, это всё-таки странно, лежать посреди улицы, обложившись перинами и крутя на руке розовый дамский зонт. Марине выдали средних размеров сумочку, нагруженную разными женскими безделушками. Шансы не велики, а потому, я задумался о собирании подручных средств "модернизации вооружения". Спустя пару часов поисков, мы вооружились граблями и сковородкой, а кирпича, сетовавшего на свою нынешнюю бесполезность, напугали тем, что используем, как орудие пролетариата, чем заставили его замолчать на ближайшие полчаса.
Наш "противник", как оказалось, смелостью особой не отличался, и перед "атакой" скучковался у границы района, набираясь духа. Бойцов — антигеев пришло человек сорок. Пусть и вооруженные чем попало, от бутылок и досок, до гаечных ключей, эти ребята выглядели куда убедительней расписной армии.
4
Крепость, защищающая город, либо внутреннее укрепление крепости, имевшее самостоятельную оборону.