Я всегда вспоминаю об этих настроениях и мечтах по обе стороны границы, когда приходится слышать или читать о «взрыве русских патриотических чувств, вызванном интервенцией».
Хозяин (или вернее: пристанодержатель), у которого мы жили, представлял собой довольно любопытную фигуру. За несколько лет до войны, еще будучи холостяком, он эмигрировал в Америку и провел в одном городке Канады три года. На мой вопрос, чем он там занимался, наш хозяин ответил
— Я служил в «factory» и был там «инспектором над железными кроватями».
Это необыкновенное наименование он, по-видимому, перевел с какого-то английского фабричного термина; повторял он его весьма часто и с некоторой гордостью. Он успел приобрести в Канаде права гражданства и хранил теперь, как величайшую драгоценность, документы великобританского подданного, носящего его же англизированное имя. Несмотря на все эти успехи, его в конце концов потянуло обратно на родную Волынь. Он возвратился домой, женился, родил трех мальчиков и стал снова заниматься местечковой коммерцией.
По своей невольной близости с этой семьей, — мы жили в проходной столовой, а семейство хозяина занимало соседнюю комнату, — мы имели случай присмотреться к его теперешним занятиям. Хозяин водил знакомство с крестьянами из отошедших к Польше деревень, которые несколько раз в неделю наезжали сюда за покупками. Покупали они главным образом лошадей, а иногда и рогатый скот, уводя затем ближайшей ночью все вновь приобретенное через границу. И ни одна покупка не обходилась без «Иоселя», как называли нашего хозяина крестьяне.
Наблюдение за этой контрабандной торговлей само по себе не представляло особенного интереса. Но наше внимание было невольно приковано к каждому приезжавшему с той стороны границы мужику, потому что — как оказалось — с каждым из них могла быть связана наша собственная судьба.
Как мы узнали в первый же день, наезжавшие в местечко мужики-контрабандисты, в качестве подсобного промысла, перевозили в Польшу также «пассажиров». Как выяснилось, это и был единственный способ перебраться через границу, так как все жившие по русскую сторону возчики были в такой мере напуганы советскими скорпионами, что ни за какие деньги не решались заниматься переправкой выезжающих. Их соседи, оказавшиеся на польской стороне, были, естественно, гораздо смелее. Притом наиболее рискованным элементом этих операций была перевозка не людей, а товаров; в случае провала, товар, разумеется, конфисковывали и предприниматель терпел большой убыток. Наличность двух-трех пассажиров почти ничего не прибавляла к этому риску. Поэтому контрабандисты довольно охотно брали с собой, впридачу к лошадям и коровам, также и человеческую контрабанду.
Такова была установившаяся в наше время система переправы через границу. Неприятная сторона этого способа бегства состояла в том, что наша судьба оказывалась в полной зависимости от результата коммерческих операций мужиков. Сторгуется приезжий мужичок с Иоселем, купит лошадь — хорошо; не сторгуется — жди другого случая.
Наша немедленная отправка не лежала, по-видимому, в интересах нашего хозяина. Нам пришлось прождать две недели, пока, наконец, представился подходящий «случай». Несколько раз сделки по покупке лошадей не состоялись, и мужики уезжали в дурном настроении. Один раз произошла неприятность с продавцом контрабандных лошадей: у него сделали обыск и препроводили его в «особый отдел», требуя выдачи «такеров», полученных за проданный товар. Был, наконец, случай, когда все, казалось, было в полном порядке: лошади куплены, Иосель удовлетворён, мужики в хорошем расположении. Но, на несчастье, во всем местечке нельзя было достать воза с драбинками[155], чтобы посадить нас и увезти через границу. И вот пришлось опять оставаться на месте и выжидать.
Признаться, я до этого дня вообще не знал, что значит слово «драбинки», и, во всяком случае, мне никогда не приходило в голову, что этот предмет будет играть какую-либо роль в моей жизни…
Наконец пришел долгожданный день.
Нам сообщили, что мужик из находящейся по ту сторону деревни приехал со своим возом на русскую территорию, на которой он намерен произвести большую коммерческую операцию. Он закупает лошадей, коров, кожи — и готов присоединить к сему также и нас. Товар уже закуплен и находится где-то в лесу, верстах в восьми от местечка. Туда же должны перед вечером отправиться и мы, чтобы затем ночью перейти через границу.