***
ИЗ ГЛАВЫ XX
Чжуан-цзы, странствуя в горах, заприметил там большое дерево с густыми ветвями и пышной листвой. Однако дровосек, что остановился возле дерева, его не тронул. Чжуан-цзы спросил о причине.
— Оно ни на что не пригодно,— ответил дровосек. И Чжуан-цзы сказал:
— Из-за своей непригодности дерево это сможет прожить столько, сколько ему отпущено от природы.
Спустившись с горы, Учитель остановился на ночлег в доме старого друга. А тот, на радостях, приказал мальчишке-прислужнику зарезать и сварить гуся.
— Один наш гусь умеет гоготать,— сказал прислужник,— а другой не умеет. Которого прикажете зарезать?
— Того, который не умеет,— сказал хозяин.
На другой день ученики обратились к Чжуан-цзы с вопросом:
— Вчера вы сказали: то дерево в горах из-за непригодности своей сможет прожить столько, сколько ему отпущено от природы. А теперь вот хозяйский гусь погиб из-за своего неумения. Уж если выбирать между пригодностью и непригодностью, умением и неумением — то что бы вы, Учитель, предпочли для себя?
И Чжуан-цзы, рассмеявшись, ответил:
— Я бы разместился где-нибудь посередке!
***
Линь Хуэй бросил драгоценную яшму, что стоила тысячу золотых, и, посадив на спину сына-младенца, бежал из страны. Кто-то спросил его:
— Разве младенец дорого стоит?
— Он ничего не стоит,— ответил Линь.
— Или с ним меньше хлопот?
— С ним много хлопот,— ответил Линь.
— Так зачем же тогда, бросив бесценную яшму, вы бежали с младенцем?
— Одно связано с выгодой,— ответил Линь Хуэй,— а другое — с естественными узами. То, что связано с выгодой, в беде и в несчастье бросают. А то, что связано с естественными узами, в беде и в несчастье уносят с собой. Ибо слишком уж разнится то, что бросают, и то, что уносят.
***
Ян-цзы, приехав в Сун, заночевал на постоялом дворе. У хозяина были две наложницы: одна — красивая, другая—уродливая. Уродливую хозяин ценил, а красавицей — пренебрегал. Ян-цзы спросил его о причине, и тот ответил так:
— Красавица сама собой любуется — и я не вижу, в чем ее красота. Уродина сама собой гнушается — и я не вижу, в чем ее уродство.
— Запомните это, ученики,— сказал Ян-цзы.— Совершая добрые поступки, избегайте самолюбования — и вас полюбят всюду, куда ни придете.
***
ИЗ ГЛАВЫ XXI
Чжуан-цзы встретился с луским царем Ай-гуном, и тот сказал ему:
— В Лу много конфуцианцев, а вот ваших последователей мало.
— В Лу мало конфуцианцев,— сказал Чжуан-цзы.
— Да здесь полно людей в конфуцианских одеяниях,— возразил Ай-гун.— Как же можно говорить, что их мало?
— Слыхал я,— сказал Чжуан-цзы,— что конфуцианцы носят круглые шапки,— в знак того, что познали небесное время, и квадратную обувь — в знак того, что им ведома форма земли. А на поясе носят нефритовые подпески на пестрых шнурках — в знак того, что скоры в принятии важных решений. Однако достойные мужи, сведущие в учении, навряд ли ходят в таких одеяниях, а те, что носят эти одеяния, навряд ли сведущи в учении. Вы, государь, конечно, с этим не согласны. Так почему бы вам не объявить по всему царству: те, кто, не зная учения, ходят в таких одеяниях,— караются смертью.
И вот Ай-гун повелел, чтобы этот указ оглашали в течение пяти дней,— и в луском царстве не стало таких, кто бы осмелился ходить в конфуцианском платье. И лишь один- единственный муж в конфуцианском одеянии предстал пред царскими вратами. Царь тут же повелел позвать его к себе и стал расспрашивать о государственных делах. И тот оказался просто неистощим на всевозможные повороты и изгибы мысли.
И Чжуан-цзы сказал:
— На все-то царство только и нашелся один конфуцианец. Разве это много!
***
Ле Юйкоу в присутствии Бохунь Чжэня стрелял из лука: поставив на локоть чашу с водой, натягивал тетиву до отказа, пустив стрелу, посылал вдогонку другую — и чаша оставалась неподвижной, а сам стрелок казался истуканом.
— Это всего лишь мастерство при стрельбе,— сказал Бохунь Чжэнь,— а не мастерство без стрельбы. А ну, взойдемка с тобой на высокую гору да встанем на обрывистый утес, что рядом с пропастью в сто жэней глубиной,— сумеешь ли ты стрелять оттуда?
И Чжэнь поднялся на гору, взобрался на утес у края пропасти в сто жэней; встав к ней спиной, придвинулся к самому обрыву — так что ступни его наполовину свесились над бездной, и поманил к себе Юйкоу. А тот, пав ниц на землю, облился потом с головы до пят.
— Человек высших достоинств,— сказал Бохунь Чжэнь,— поднявшись ввысь, взглянет на синее небо, спустившись вниз — нырнет в Желтый источник. Он способен добраться до восьми оконечностей мира — и дух его не дрогнет. А ты готов зажмуриться от страха: опасность погибели таится в тебе самом!
***
ИЗ ГЛАВЫ XXII
Свет спросил у Небытия:
— Вы, Учитель, существуете? Или вас нет?
И, не получив ответа, стал вглядываться в вид его и облик: что-то темное, пустое; хоть целый день гляди — не углядишь, слушай — не услышишь, дотрагивайся — не дотронешься.
— Да это просто совершенство! — воскликнул Свет.— Кто еще на такое способен? Я могу лишь присутствовать или отсутствовать — но не могу совсем не быть. Я дошел лишь до отсутствия—а как же стать таким, как вы?!
***
Горы и леса, луга и пашни радуют нас и веселят. Но не успели мы нарадоваться — а уж печаль тут как тут. Когда печаль или радость приходят — мы не в силах их предотвратить, а когда уходят — не в силах удержать. Увы! Ведь человек в этом мире — лишь постоялый двор для вещей. Знает лишь то, с чем встречался, не знает того, чего не встречал. Знает, что может лишь то, что может, и не может того, чего не может. Незнания и немощи ему не избежать — и не печально ли пытаться избегнуть неизбежного!
***
Высшие слова избегают слов. Высшие деяния избегают деяний. Общедоступное знание — поверхностно.
***
ИЗ ГЛАВЫ XXIV
Чжуан-цзы был на похоронах. И, проходя мимо могилы Хуэй-цзы, он обернулся к спутникам и сказал так:
— Однажды некий инец запачкал белой глиной кончик носа: пятнышко было — с мушиное крылышко. Он приказал плотнику Ши стесать его. А тот так заиграл топором — аж ветер поднялся: лишь выслушал приказ — и тут же все стесал. Снял дочиста всю глину, не задев носа. А инец — и бровью не повел. Сунский государь Юань-гун, прослышав об этом, позвал к себе плотника и сказал ему:
— Попробуй сделать это же самое и для меня.
А плотник ответил:
— Когда-то я сумел это сделать — да только нет уже в живых того материала!
Вот так и у меня не стало материала: с тех пор как умер Учитель, мне больше не с кем спорить.
***
ИЗ ГЛАВЫ XXV
На левом рожке улитки находится царство — зовется царством Бодливых. А на правом рожке есть другое — зовется царством Отчаянных. Царства эти беспрестанно дерутся друг с другом за землю. Убитых валяются — десятки тысяч, а разбитого врага преследуют целых пятнадцать дней — лишь после этого поворачивают вспять.
***
Бо Цзюй учился у Лао Даня. И как-то раз сказал ему:
— Позвольте отправиться в странствие по Поднебесной.
— Оставь,— сказал Лао Дань.— Поднебесная всюду одинакова.
Тот снова стал проситься.
— Ну, и с чего же ты начнешь? — спросил Лао Дань.
— Начну я с Ци,— сказал Бо Цзюй.— Приду туда, увижу там казненного, уложу его тело на землю, сниму с себя парадную одежду и накрою его. А потом, возопив к Небу, стану его оплакивать: «Сын мой! Сын мой! По всей Поднебесной большая резня — и разве ты первый! Вот говорят: «Не будь грабителем, не будь убийцей». Но с той поры, как появились слава и позор, люди лишились покоя. С той поры, как начали копить богатства и сокровища, начались и тяжбы. И вот нынче делают так, что люди не знают покоя, и копят то, из-за чего ведутся тяжбы. Нужда изнуряет людей, не дает продохнуть — так как же им не дойти до преступлений! Древние государи все удачи относили на счет народа — а в неудачах винили себя, всякую правду относили на счет народа — а в кривде винили себя. Потому-то один человек брал на себя всю вину и, сам себя осуждая, удалялся от дел. А нынче не так. Дела вершат втихомолку—а тех, кто этих дел не знает, объявляют глупцами. Нагромождают трудности — и осуждают тех, кто не решился их преодолеть. Утяжеляют повинности — и наказывают тех, кто с ними не справляется. Отсылают окольной дорогой — и карают за опоздание! А люди, зная, что силы у них на исходе, возмещают их убыль притворством. С каждым днем его больше и больше — да и как же народу и чиновным не притворяться? Ведь когда не хватает сил — притворяются, когда не хватает знаний — обманывают, когда не хватает богатства — грабят. Так кого же винить за кражи и грабежи?!»