***
У некоего Ши из Лу было два сына. Один любил науки, другой — военное искусство. Тот, что любил науки, решил послужить своими знаниями цискому царю. Царь взял его к себе на службу и назначил наставником при царевичах. А тот, что любил военное искусство, отправился в Чу и предложил свои услуги чускому царю. Он сумел угодить царю, и тот поставил его военачальником. Оба сына жалованьем обогатили семью, чинами прославили родителей.
У соседа Ши — некоего Мэна — тоже было двое сыновей: оба увлекались тем же, что и сыновья Ши, но прозябали в нищете. Завидуя богатству семьи Ши, они неотступно просили рассказать, как те сумели так быстро возвыситься. Сыновья Ши рассказали им все как есть.
И вот один из сыновей Мэна отправился в Цинь, желая послужить циньскому царю своей наукой. Но царь сказал ему:
— Ныне, когда все цари что есть мочи соперничают друг с другом, следует думать лишь об оружии и провианте. Если же управлять моим царством с помощью человечности и справедливости, это приведет его к гибели.
И, приказав оскопить пришельца, прогнал его прочь.
А другой сын отправился в Вэй, желая угодить вэйскому царю познаниями в военном деле.
— Царство у меня слабое,— сказал ему царь,— и сильные царства нас теснят. Безопасности ради стараюсь услужить крупным царствам и поддержать малые. Если же вздумаю положиться на военную силу — мае постигнет гибель. Но если отпустить тебя целым и невредимым — ты пойдешь в другое царство и причинишь нам вред.
И, повелев отрубить ему ноги, отправил обратно в Лу.
Когда оба сына вернулись домой, и сами они, и отец их стали бить себя в грудь и поносить семейство Ши. А Ши сказал им так:
— Всякий, кто удачно выберет время, преуспеет. Всякий, кто его упустит, пропадет. Путь ваш тот же, что и у нас,— а итоги совсем другие. Не оттого, что действовали неверно,— а оттого лишь, что упустили время. Ведь нет среди законов Поднебесной таких, чтоб всегда были правильны, и нет среди ее деяний таких, чтоб всегда были ошибочны. То, что годилось прежде, нынче могут и отвергнуть. А то, что отвергли нынче, позже может и пригодиться. Для того, что пригодно, а что непригодно, нет точных правил. И нет рецептов — как пользоваться случаем, ловить момент и поступать по обстоятельствам. Это зависит от смекалки. А уж коли ее не хватает, то будь вы столь же многознающи, как сам Конфуций, и столь же искусны, как Люй Шан,— всюду, куда ни пойдете, попадете впросак.
Гнев Мэна и его сыновей утих, а с лиц их сошло выражение досады. И они сказали:
— Мы все поняли. Не стоит повторять.
***
Цзиньский царь Вэнь-гун выступил в поход, намереваясь вместе с другими напасть на Вэй. А царевич Чу взглянул на небо и рассмеялся.
— Чего смеешься? — спросил его царь.
— Да вот смеюсь над тем,— ответил царевич,— как один мой сосед, провожая жену к ее родителям, увидал по дороге женщину, что обрывала листья шелковицы. Она ему приглянулась, и он уж начал с ней заигрывать. Да только обернулся, поглядел вслед своей жене: глядь — уж и ее кто-то подманивает. Вот я и рассмеялся.
Царь, уразумев намек, тут же остановился и повернул войско обратно. Не успел дойти до дому, а уж кто-то напал на северные окраины царства!
***
Царство Цзинь страдало от разбойников. А некий Си Юн умел распознать разбойника по обличью: только вглядится, бывало, в выражение лица — и знает уже, что у того на уме. Цзиньский царь поручил ему опознание разбойников — и тот из сотен и тысяч не упускал ни единого. Царь в великой радости поведал о том Чжао Вэнь-цзы, сказав ему так:
— Нашел я одного человека — от него всем разбойникам в моем царстве скоро придет конец. На что мне теперь куча людей?
— Если вы, государь,— сказал Чжао Вэнь-цзы,— собираетесь переловить разбойников, полагаясь на слежку,— они не переведутся. А Си Юн, уж конечно, не умрет своей смертью.
И вот разбойники, собравшись на совет, решили:
— Это Си Юн довел нас до последней крайности!
И, набросившись на него все разом, растерзали в клочки.
Услыхав о том, цзиньский царь пришел в ужас. Он тут же призвал к себе Вэнь-цзы и сказал ему:
— А ведь и впрямь вышло по-твоему: сыщик-то мой погиб. Но как же я теперь выловлю разбойников?
— Чжоуская пословица гласит,— сказал Вэнь- цзы,—«не высматривай рыбу в омуте—накличешь беду, не выслеживай тех, кто прячется,— наживешь неприятности». Если государь желает избавиться от разбойников, то лучшее средство — приблизить к себе мудреца и довериться ему. Пусть он просветит тех, что наверху, и перевоспитает тех, что внизу. Если народ обретет стыд и совесть—к чему ему разбойничать?!
И царь поручил дела правления Суй Хуэю. А разбойничьи шайки поспешили удрать в Циньское царство!
***
Конфуций, возвращаясь из Вэй в Лу, остановил повозку у моста и загляделся на реку: водопад ниспадал с высоты в тридцать жэней, водоворот бурлил на девяносто ли — ни рыбе не проплыть, ни черепахе, ни кайману...
А некий человек собрался перейти его вброд. Конфуций послал к нему учеников, чтоб удержать его и сказать:
— Водопад ниспадает с высоты в тридцать жэней, водоворот бурлит на девяносто ли, ни рыбе не проплыть, ни черепахе, ни кайману... Тому, кто вздумает через него перебраться,— придется нелегко!
Но человек их не послушался: он перешел через поток и выбрался на другой берег.
— До чего же вы ловки! — воскликнул Конфуций.— У вас, видно, есть свой секрет? Как это вам удалось войти в такой водоворот и выбраться оттуда невредимым?
И человек ответил так:
— Как только вступаю в поток — весь отдаюсь
ему и вверяюсь. Так, отдавшись и вверившись, следую за ним до конца. Отдавшись и вверившись, располагаю свое тело в волнах и течениях, не смея своевольничать. Вот почему могу войти в поток и снова выйти.
— Запомните это, ученики! — сказал Конфуций.—
Воистину, даже с водой, отдавшись ей и вверившись, можно сродниться— а уж тем более с людьми!
***
Чжаоский государь Сян-цзы послал Синьчжи Му- цзы в поход на варваров ди. Тот же, одолев их, взял города Цзожэнь и Чжунжэнь и отправил вестника с донесением.
Государь, сидевший за трапезой, опечалился.
— За одно лишь утро,— сказали ему приближенные,— пали два города: люди такому радуются. Отчего же у вас опечаленный вид?
— Половодье на реках,— ответил им царь,— длится не больше трех дней. Ураган и гроза не длятся весь день. Солнце в зените — один только миг. В роду Чжао немного было доблестных деяний — и вдруг два города за одно утро... Уж не грозит ли нам погибель?
Услышав о том, Конфуций сказал так:
— Вот почему процветает род Чжао! Печалится — оттого и процветает. А те, что радуются,— гибнут. Не так трудно одержать победу, как трудно ее удержать. Умный правитель стремится удержать победу — потому-то его успехи переходят и к потомкам. Царства Ци и Чу, У и Юэ все когда-то побеждали, но в конце концов от этого и гибли. Ибо не умели удержать победу. А способен ее удержать лишь правитель, постигший Учение.
***
У Конфуция достало бы силы поднять засов на воротах столицы, но он не хотел прославиться силой. Мо-цзы, готовясь отразить нападение, одолел Гуншу Баня, но он не хотел прослыть стратегом. Ибо тот, кто умеет удержать победу, силу считает слабостью.
***
В одной из сунских семей на протяжении трех поколений ревностно соблюдались заповеди человечности и справедливости. И вдруг их черная корова без всякой на то причины отелилась белым теленком. Спросили об этом Конфуция— а тот сказал:
— Это благое предзнаменование!
И посоветовал принести теленка в жертву Небесному Владыке. А через год отец из той семьи беспричинно ослеп.
И вот их корова опять отелилась белым теленком. И отец повелел сыну снова спросить совета у Конфуция.
— Чего еще спрашивать? — сказал сын.— Ведь спрашивали уже — а ты потерял зрение!