И тогда люди У ответили согласием.
Отправляясь в У, правитель наказал Фань Ли управлять за него государством.
— В делах управления народом в пределах страны,— отвечал тот,— мне не сравниться с сановником Чжуном. В делах же, требующих принятия важных решений в отношении враждебных государств, Чжуну не сравниться со мной.
— Согласен,— отвечал правитель и приказал сановнику Чжуну управлять страной, а сам вместе с Фань Ли отправился в У, чтобы служить там в качестве раба.
Прошло три года, и люди У отпустили их. Когда они вернулись к себе, правитель Юэ спросил у Фань Ли:
— И как же следует воздерживаться от деяний?
— Воздерживаясь от деяний,— отвечал Фань Ли,— следуй Земле. Лишь Земля способна объединить все живое. Совершая все в надлежащее время, она порождает все сущее, творит птиц и животных и делит с ними приносимую ими пользу. Нужно дожидаться того, что приходит, и только тогда исправлять его; устанавливать что бы то ни было в зависимости от подходящего времени; уравнять труд мужчин и женщин, устранить вред, причиняемый народу; исходить из постоянных законов Неба и Земли,— только тогда можно будет достичь успеха в Поднебесной. Пока же дела не претерпели изменений, а время не совершило круговорота, следует заботиться о народе и, в ожидании этого, соблюдать все поучения.
***
ИЗ „ЧЖАНЬГОЦЭ”
«Чжаньгоцэ» — «Замыслы враждующих царств», или «Планы сражающихся царств» — как единый литературный памятник возник сравнительно поздно, уже в Ханьское время. Он был составлен принадлежавшим к императорской фамилии знаменитым библиографом Лю Сяном (ок. 77—6 гг. до н. э.), которому китайская история обязана приведением в порядок большей части дошедшего до нас от доимперского времени литературного наследия. Составляя свой труд, Лю Сян опирался на богатейшую летописную традицию, имевшуюся в каждом древнекитайском царстве, где обязательно фиксировались не только важнейшие события, но и речи государственных деятелей. После падения царств и книжных аутодафе Цинь Ши-хуана из этих летописных материалов мало что уцелело, однако в императорских архивах и книгохранилищах, которыми заведовал Лю Сян, ему все же удалось собрать ряд интереснейших записей, в общей сложности составивших тридцать три свитка. Пустить в дело сохранившиеся тексты тоже оказалось не просто: многие ремешки, связывавшие бамбуковые планки-строки, давно истлели, и текст рассыпался, надписи на дощечках оказались полустертыми; их изъело время, а в довершение ко всему, писанные задолго до эпохи Цинь Ши-хуана, унифицировавшего иероглифы по всей Поднебесной, знаки в каждом государстве были непохожи один на другой. Помогло «двойное сличение», впервые примененное Лю Сяном, когда двое редакторов «подобно соперникам, выступали друг против друга»; труд был титаническим, но завершился успешно.
«Чжаньгоцэ» является памятником философской мысли, которая претворяется здесь в мысль политическую и выступает таким образом в сугубо прагматическом обличье. Некоторые исследователи расценивают его как памятник ораторского искусства, поскольку в нем представлены речи различных государственных деятелей, произнесенные ими по случаю тех или иных дел «большой международной политики». Китайская же традиция всегда относила «Замыслы...» к исторической литературе, причем к литературе второй категории, именуемой «разными сочинениями». Однако в любом случае перед нами книга, донесшая живое дыхание того удивительного времени, которым были недовольны все его лучшие умы и которое тем не менее оставило Китаю ни с чем не сравнимые сокровища культуры, времени междоусобной раздробленности и поисков единства, времени жестокой борьбы за власть и отрицания этой власти — словом, всего, что характеризует эпоху Враждующих царств (эпоха «Чжаньго», V—III вв. до н. э.).
В эту эпоху Поднебесная в основном ограничивалась бассейнами рек Хуанхэ и Янцзы; среди множества государственных образований, утвердившихся на развалинах бывшей Чжоуской державы, здесь постепенно выделились семь наиболее могущественных владений,— борясь за власть над доступным им миром, эти царства постепенно поглощали более слабых соседей. Вступая в разного рода коалиции, применяя все дозволенные и недозволенные приемы в дипломатической игре, они поочередно становились «гегемонами», но так и не сумели создать из Китая единое целое. Сделать это было суждено самому крупному хищнику из семерых,— наследственному владению Цинь Ши-хуана государству Цинь, поставившему все на службу военной машине. Борьба, впрочем, оказалась долгой и упорной, «поперечный» союз царств противостоял в ней «продольному», и деятельность дипломатов — таких, как герои книги Су Цинь и Чжан И,— сыграла немалую роль. «Замыслы враждующих царств», к сожалению, никогда не переводились на русский язык целиком; однако часть текстов читатель найдет в исследовании К. В. Васильева (Планы сражающихся царств. М., Наука, 1968, с. 193—230).
***
ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ЗАПАДНОГО ЧЖОУ»
Чуский житель Ян Юцзи отлично стрелял из лука: стреляя по листику ивы на расстоянии в сотню шагов, попадал в ста случаях из ста. Все, кто был рядом, восторгались.
А какой-то прохожий сказал:
— Неплохо стреляешь — самое время тебя и поучить.
— Все только восторгаются,— сказал Ян Юцзи,— ты же говоришь: самое время меня и поучить. А ну-ка возьми да постреляй вместо меня!
— Я не берусь тебя научить, как держать лук левой рукой и как сгибать правую,— ответил прохожий.— Но если ты, стреляя по листику ивы и попадая в цель в ста случаях из ста, не сможешь вовремя остановиться, то вскоре сила твоя пойдет на убыль, лук дрогнет в твоей руке и стрела полетит вкось. А стоит тебе лишь раз промазать— и вся твоя слава пойдет прахом!
***
ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ЦИНЬ»
ЧАСТЬ 1
У некоего чусца было две жены. Один человек стал заигрывать с его старшей женой — и та его отругала. Тогда начал он приставать к его младшей жене — и та была с ним ласкова.
Вскоре двоеженец тот умер. И кто-то спросил человека, который приставал к его женам:
— Какую из них думаешь взять замуж — старшую или младшую?
— Думаю взять старшую,— ответил тот.
— Да ведь она же тебя отругала— а с младшей вы поладили. Зачем же ты хочешь взять старшую?
И человек этот ответил так:
— Когда жила она с мужем, я тщетно добивался ее ласки. Теперь же надеюсь, что, став моей женой, из верности ко мне будет столь же сурова с другими!
***
ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ЦИНЬ»
ЧАСТЬ 2
Однажды два тигра сцепились в схватке из-за человечины. Гуань Чжуан-цзы хотел уже броситься на них, чтобы прикончить, но Гуань Юй его удержал.
— Тигр — лютый зверь,— сказал он,— а человек — любимое его лакомство. И вот теперь два тигра сцепились в схватке за человечину — тот, что послабей, конечно же, погибнет, а тот, что посильней, наверняка будет сильно изранен. Дождись, когда он весь изойдет кровью — тогда и прикончишь. И одним ударом получишь в добычу сразу двух тигров. Не потратив сил и на одного, прослывешь убийцей двоих!
***
Знаменитый лекарь Бянь Цюэ как-то раз посетил циньского царя У-вана. Тот поведал ему о своей болезни — и Бянь Цюэ тут же вызвался ее излечить.
— Ваша болезнь, государь,— сказал кто-то из приближенных,— засела где-то перед ушами и ниже глаз. Если взяться ее лечить, то еще неизвестно, наступит ли улучшение — зато можно лишиться и зрения, и слуха.
Государь передал эти слова Бянь Цюэ. А тот в гневе швырнул свои иглы наземь и сказал так:
— Вы, государь, обсуждали этот вопрос с человеком сведущим — и позволили испортить все дело невежде! Если будете подобным же образом вести и дела государственные, то можете вот так же, одним махом, загубить и собственное царство!
***
Цзэн-цзы жил некогда в Ми. И вот некий его тезка и однофамилец, что проживал там же, убил человека. И кто-то сказал матери Цзэн-цзы:
— Цзэн Шэнь убил человека!
— Мой сын не мог убить,— сказала мать Цзэн-цзы — и продолжала спокойно ткать. А тут еще пришел кто-то и сказал: