Чуский царь поднялся однажды на башню Цянтай полюбоваться горою Бэншань: по левую руку была Янцзы, по правую — озеро... И, прохаживаясь по башне, он в восторге забыл обо всем. А затем тут же, на башне, поклялся никогда на нее больше не подниматься, сказав при этом так:
— Среди последующих государей непременно найдутся такие, что из любви к горам и водам погубят свое царство!
А ныне в вашем кубке, государь, вино — как у И Ди, а в ваших яствах — приправы самого И Я. По левую руку от вас — Бай Тай, по правую руку—Люй Сюй, прекрасные, как Наньчживэй. Там, впереди,— роща Цзялинь, а позади — башня Ланьтай, способные вызвать такой же восторг, как виды с башни Цянтай. И одного из этих соблазнов довольно, чтоб загубить царство,— вы же владеете сразу четырьмя! Как можно быть таким неосторожным?!
Лянский царь так и рассыпался в похвалах.
***
ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ВЭЙ»
ЧАСТЬ 4
Вэйский царь собрался в поход на Ханьдань. Цзи Лян услыхал о том — и с полдороги повернул обратно. Не разгладив измятого платья, не вытряхнув пыль из волос, явился к царю и сказал:
— Когда я нынче ехал к- вам, встретил я по дороге человека, который направлялся на север. И он мне говорит: «Я еду в Чу».— «Если вы направляетесь в Чу,— говорю я ему,— зачем же едете на север?» А он мне отве¬чает: «У меня добрые кони».— «Пускай у вас добрые кони,— говорю я ему,— только эта дорога ведет не в Чу». А он мне в ответ: «У меня куча денег на путевые расходы».— «Пусть у вас куча денег,— говорю я ему,— да дорога-то эта ведет не в Чу!» А он мне в ответ: «У меня искусный возница!» Но ведь чем лучше у него кони и чем больше денег, чем искусней его возница — тем дальше он будет от Чу! Вот и вы, государь, во всех своих делах и помышлениях стремитесь стать первым среди царей и обрести доверие Поднебесной. Сами же, пользуясь тем, что царство у вас большое, а войско отборное, хотите пойти на Ханьдань — дабы еще больше расширить пределы царства и тем прославиться. Но чем чаще вы станете действовать подобным образом — тем дальше будете от того, чтоб стать владыкой Поднебесной. Ведь это то же самое что, направляясь в Чу, ехать на север!
***
Синьлин-цзюнь убил Цзинь Би, избавил Ханьдань от вражеской осады, разбил циньское войско, спас царство Чжао — и чжаоский царь вышел из города, чтоб его встретить. Но Тан Цзюй сказал Синьлин-цзюню так:
— Слыхал я: есть вещи, о коих не следует знать, и вещи, о коих нельзя не знать; есть вещи, о коих нельзя забывать, и вещи, о коих не следует помнить.
— Как это все понимать? — спросил Синьлин-цзюнь.
— Если меня кто ненавидит,— ответил Тан Цзюй,— об этом нельзя не знать. Если же я кого ненавижу — нельзя, чтоб он об этом знал. Если кто оказал мне услугу — об этом нельзя забывать. Если же я кому оказал услугу—об этом не следует помнить. Вот и вы убили Цзинь Би, избавили Ханьдань от осады, разбили циньцев, спасли царство Чжао — все это великие заслуги. И сам чжаоский царь вышел сегодня из города — чтоб встретить вас. Но если вы еще когда его увидите — надеюсь, вы забудете о ваших заслугах!
— Я крепко-накрепко запомню ваше наставление,— сказал Синьлин-цзюнь.
***
Циньский царь направил к Аньлин-цзюню посла, поручив ему сказать следующее:
— Хотел бы обменять ваш Аньлин на пятьсот ли земли. Надеюсь, государь мне это позволит?
— Великий царь так милостив, что большее меняет на меньшее— и это прекрасно,— ответил послу Аньлин- цзюнь.— Но земля эта досталась мне от моих предков, и я хотел бы сохранить ее до конца своих дней — а потому не решусь ее обменять.
Циньский царь выразил неудовольствие. И тогда Аньлин-цзюнь послал к нему Тан Цзюя.
— Я предлагаю за Аньлин пятьсот ли земли,— сказал Тан Цзюю циньский царь.— Отчего же Аньлин - цзюнь не соглашается на обмен? Ведь Циньское царство уничтожило Хань и покончило с Вэй, а ваш государь со своими пятьюдесятью ли земли уцелел: из уважения к нему я оставил его в покое. Теперь я предлагаю ему вдесятеро больше — дабы расширить его владения, а он упрямится. Да уж не пренебрегает ли он мною?!
— Нет, это не так,— сказал Тан Цзюй.— Аньлин - цзюнь унаследовал эту землю от предков и потому ее бережет. Он и на тысячу ли ее не променяет — не то что на пятьсот!
И тогда циньский царь, побагровев от гнева, спросил Тан Цзюя:
— Слыхал ли ты, как гневается Сын Неба?
— Нет, не доводилось,— ответил Тан Цзюй.
— Когда Сын Неба в гневе,— сказал царь,— трупы валяются сотнями тысяч, кровь течет — на тысячи ли!
— А слыхал ли великий царь, как гневается простолюдин?— спросил Тан Цзюй.
— Когда простолюдин разозлится,— сказал царь,— он лишь сорвет с себя шапку и обувь, да еще колотится головой о землю — только и всего!
— Это гнев заурядного человека — но не ярость героя,— сказал Тан Цзюй.— Когда Чжуань Чжу задумал убить Ван Ляо — комета затмила луну; когда Не Чжэн собрался убить Хань Гуя — белая радуга пронизала солнце; когда Яо Ли замыслил убить Цин Цзи — седой ястреб грянулся о кровлю дворца. И все трое были простолюдинами. Гнев их, бывало, еще не успеет прорваться наружу — а уж с неба нисходит знамение. Теперь, вместе со мной, их станет четверо. Когда муж отваги разгневан не на шутку — на землю лягут лишь два трупа и кровь потечет только на пять шагов. А в траур оденется— вся Поднебесная. И этот день настал!
И, выхватив меч, Тан Цзюй вскочил с циновки. Циньский царь побелел от страха, привстал на циновке и сказал, извиняясь:
— Прошу вас, сядьте — ну, зачем же так? Теперь я понял, как удалось Аньлин-цзюню уцелеть на своих пяти десятках ли, в то время как Ханьское и Вэйское царства погибли. Лишь потому, что у него есть вы!
***
ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ЯНЬ»
ЧАСТЬ 1
Один человек служил где-то в дальних местах, а тем временем жена его завела себе любовника. И вот случилось так, что муж этой женщины должен был вскоре вернуться, и любовник ее был очень этим встревожен. А женщина ему сказала:
— Не беспокойся. Я уже приготовила отравленное вино—чтоб попотчевать муженька!
И вот через два дня муж ее вернулся — и жена велела служанке поднести ему бокал с вином. Служанка знала, что вино это — отравленное: если поднести его хозяину— он умрет, а если рассказать ему все как есть — хозяйку прогонят из дома. И она, притворившись, что оступилась, пролила вино на пол. Хозяин же страшно разгневался — и велел ее высечь.
А ведь в сущности-то служанка эта, оступившись и пролив вино, спасла этим хозяину жизнь, а хозяйку избавила от изгнания. Была такой преданной — а порки не избежала: именно верностью своей и преданностью и навлекла на себя хозяйский гнев!
***
В старые времена один государь готов был отдать тысячу золотых за тысячеверстного скакуна — и за три года так и не смог его купить.
— Позвольте поискать мне,— сказал один из сановников.
И государь отправил его за конем. Через три месяца сановнику удалось найти тысячеверстного скакуна — но тот, увы, уже издох. Тогда он купил его голову, отдав за нее пятьсот золотых, и, вернувшись, доложил обо всем государю.
— Мне нужен живой конь! — сказал государь в великом гневе.— На что мне дохлый?! Да еще выбросить за него пятьсот золотых!
— Если вы даете пятьсот золотых за дохлого коня,— сказал сановник,— то сколько же дадите за живого?! Теперь-то уж вся Поднебесная поймет, что вы настоящий покупатель,— и нынче же приведет вам коня.
И впрямь: и года не прошло— а царю уже предложили троих тысячеверстных скакунов!
***
ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ЯНЬ»
ЧАСТЬ 2
Один человек продавал скакуна: три утра подряд стоял с ним на рынке — и никто не сумел разобраться в коне. Тогда человек этот пришел к Бо Лэ и сказал ему:
— Есть у меня добрый конь, хочу его продать. Три утра подряд стою с ним на рынке — никто даже не спросит о цене. Вот если бы вы прошлись вокруг моего коня, да хорошенько его оглядели, а уходя — еще и оглянулись... А я заплачу вам за время, что вы на это потратите.
И Бо Лэ прошелся вокруг коня, и оглядел его со всех сторон, а уходя — еще и оглянулся. И цена, что за него предлагали, за одно только утро выросла вдесятеро!