Стр. 54. Тан изгнал Цзе, а У-ван покарал Чжоу...— Здесь фигурируют две пары царей: одна — добродетельная и потому одержавшая победу, другая — растратившая династийную энергию Дэ в кутежах и злодействах, а потому свергнутая. Добродетельные Чэн Тан и У-ван основали династии Инь и Чжоу, а на Цзе-ване и Чжоу Сине их династии (Ся и Инь) завершились.
Цзоу и Лу — соседние, но далеко не равновеликие царства; первое было много меньше.
Стр. 55. Су ней, — житель небольшого царства Сун; рассказы о глупости сунцев часто встречаются в древней литературе.
Некий Сюй Син, что исповедовал учение Шэнь Нуна...— т. е. мифического Божественного пахаря, которому приписывались в древности некоторые труды по сельскому хозяйству. Под «учением Шэнь Нуна», по-видимому, имеется в виду учение так называемой школы «аграриев», входившее в число основных направлений древнекитайской философской мысли. Сюй Син был крупным представителем этой школы.
Тэнское государство — крохотное царство, вклинившееся между территориями могущественных соседей — южного царства Чу и восточного царства Ци (см. с. 331, 333). Тэнский царь Вэнь-гун был озабочен опасностью, грозившей ему с двух сторон, и не раз обращался за советом к Мэн-цзы.
Стр. 57. Чжаоский царь Цзянь-цзы (Чжао Ян) — крупный вельможа в царстве Цзинь; впоследствии основал собственное небольшое царство. Би Си был его фаворитом.
Стр. 58. Цзычань (ок. 581—521 гг. до н. э.) — прозвание крупного вельможи царства Чжэн. Гуньсунь Цяо, он же Цзычань, внук одного из чжэнских царей, был первым министром государства. Увидев однажды зимой, как люди переходят реку вброд, он переправил их в своей собственной колеснице, и этот случай приводили всегда как пример его милостивого правления.
Благородный муж (букв, «господский сын»)— человек добродетельных поступков и возвышенных мыслей, идеал, которому призывали следовать конфуцианцы. «Благородный муж» всегда противопоставлялся ими «человеку мелкому», т. е. низкому.
Стр. 60. Гао-цзы — философ Гао Бу-хай, ученик Мэн-цзы, который, однако, не смог правильно усвоить его учение о природе человека. Сам он учил, что человеческой природе изначально не свойственны ни гуманность, ни справедливость, и их необходимо ей привить.
Стр. 62. Фу Юэ — мудрый советник древнего государя Иньской династии, У-дина (1254—1195 гг. до н. э.). Согласно легенде, его образ явился царю в вещем сне, однако все попытки найти его наяву терпели неудачу, пока, наконец, его не разыскали где-то на дикой окраине страны, где он строил стену вместе с другими каторжниками.
Цзяо Гэ — советник последнего иньского Сына Неба, тирана Чжоу Синя (XI в. до н. э.). Только благодаря Цзяо Гэ и ему подобным развратный Чжоу Синь смог продержаться на престоле столь долго. Преемник Чжоу Синя, первый государь новой Чжоуской династии Вэнь-ван, по достоинству оценил заслуги Цзяо Гэ и приблизил его к себе.
Гуань Иу — знаменитый Гуань Чжун, или Гуань-цзы («Учи-тель Гуань»), видный политический деятель VIII—VII вв. до н. э., первый министр циского царя Хуань-гуна. О нем см. также с. 349.
Суныыу Ао — трижды становился первым министром могущественного чуского царя Чжуан-вана (613—591 гг. до н. э.) — и не выражал радости; трижды уходил в отставку — и не испытывал огорчения. В первом случае он знал, что заслужил свое назначение; во втором — что отставлен от дел несправедливо, по наговору.
Байли Си— был министром в малом уделе Юй (VII в. до н. э.). Когда этот удел потерпел поражение, не узнанный солдатами врага Байли Си был обменен ими на рынке на семь шкур (другой вариант: он сам продал себя в рабство, дабы попасть ко двору могущественного правителя циньского царства). Так или иначе, он сделал в циньском государстве быструю карьеру, а своим мудрым управлением снискал такую любовь народа, что взрослые дружно оплакивали его кончину, юноши и девушки перестали петь песни и по всему царству на какое-то время затих шум жерновов.
ИЗ «ЧЖУАН-ЦЗЫ»
Стр. 83. Лао Дань — так звали философа Лао-цзы (см. с. 70—71). О Цинь И, который назван здесь его другом, ничего не известно.
Стр. 84. ...Цзысы, Цзыюй, Цзыли и Цзылай...— Не путать этих даосских мыслителей с учениками Конфуция, имевших те же «прозвания» (кроме прозвания Цзылай).
Великая Глыба обременила меня телом...— Здесь имеется в виду громада Мироздания.
Стр. 85. Мо Е (или Мо Се).— Когда хорошее железо и тем более сталь являлись в Китае еще большой редкостью, стальные клинки были окружены легендами, они носили собственные имена и казались если не одушевленными существами, то, во всяком случае, чудесными предметами, наделенными значительной жизненной энергией — ци. К таким удивительным мечам древности относился и меч Мо Се. Изготовлен он был по приказу могущественного царя государства У, что лежало в низовьях реки Янцзы, знаменитым мастером Гань Цзяном в самом конце VI в. до н. э. Уже сам исходный материал был необычен — легенда утверждала, что железо это родила царская наложница после того, как обняла железную колонну. Когда мастер варил из него сталь, плавка не получалась, и тогда жена его, по имени Мо Се, бросила в расплавленную массу свои волосы и ногти, отдав железу часть жизненной энергии человеческого тела (по другой версии, она бросилась в печь сама). Из этой стали мастер выковал два меча: меч - мужчину, в котором преобладала энергия Ян, отданная стали мастером, и меч-женщину, в котором преобладала энергия Инь его жены. Соответственно клинки получили и свои имена: один был назван по имени мастера, Гань Цзян; другой — по имени его жены, Мо Се. Последующие драматические коллизии, связанные с этими чудо-мечами, читатель узнает, если прочтет известную новеллу Лу Синя «Меч» («Старые легенды в новой редакции».— см.: Лу Синь. Повести и рассказы. М., Художественная литература, 1971, с. 383—400).
Бо Лэ — раб, возвысившийся до звания конюшего при дворе правителя могущественного царства Цинь, Мугуна (659— 621 гг. до н. э.). В китайскую литературу он вошел как образ замечательного знатока коней: в этом тексте он даже предстает как человек, впервые приручивший лошадь или хотя бы научивший ее ходить в боевом строю, хотя все это произошло задолго до Бо Лэ. В переводах из даосской книги «Ле-цзы» читатель встретит его имя в еще более красочной притче (см. с. 152—153).
Стр. 86. Хэсюевы времена — времена легендарного «золотого века», далекой древности, когда у народа «не было ни начальников, ни старших», и сам он «не ведал ни алчности, ни страстей». Хэ Сюя иногда отождествляют с мифическим Огненным владыкой, божеством Солнца и огня, который, в свою очередь, в ряде мифологических фрагментов предстает как Божественный землепашец, впервые научивший людей сеять злаки и собирать урожай. Огненный владыка также научил людей отличать ядовитые травы от полезных, изобрел солнечные часы, дабы люди вели счет времени, и впервые учредил рынки, чтобы они могли там выменивать вещи, в которых нуждались. Исходя из всего этого, «Хэсюевы времена» в китайской традиции — это не просто «золотой век» естественного состояния человека, но и легендарный переломный момент, когда появляются первые начатки цивилизации.
Стр. 87. Яо и Шунъ — совершенномудрые государи далекой древности, якобы правившие Китаем приблизительно в XXIII—XXII вв. до н. э. Китайская традиция считала их образцом добродетели, благочестия и успешного осуществления принципа «недеяния» в государственном управлении. Их жизнь проходила в предельной простоте: они жили в хижинах, крытых камышом, одевались в пеньковое платье, ели из глиняных чашек. Во всех лишениях, выпадавших на долю их подданных, они винили только свое собственное нерадение. «Это я виноват, что он голоден!» — корил себя Яо, если кому-то из подданных его нечего было есть; «Я довел его до этого!» — говорил он, когда кто-либо из подданных совершал проступок. В отличие от узурпатора Тянь Чэн-цзы, упомянутого в тексте, Яо не только не дорожил своим престолом, но, напротив, постоянно искал более достойного преемника, которому он мог бы уступить власть. В конце концов, таким избранником стал добродетельный земледелец Шунь, не питавший злобы даже к своим обидчикам и превзошедший всех в сыновней почтительности и братской любви.