Баруцу просится на руки. Очутившись у отца на плече, на порядочном расстоянии от страшилища с надвинутой на глаза шляпой, мальчик облегчённо вздыхает.
Пора его успокоить.
— Браво, Мицура! — аплодируют все, выходя из своих убежищ.
Мицура снимает шляпу и отвешивает низкие, до земли, поклоны.
— Видишь, это Мицура, а ты боялся.
— Дааа? — в полной растерянности снова удивляется Баруцу.
Успех сестры больно задел его. Баруцу решает тоже сыграть роль чучела. Мы пытаемся ему втолковать, что подражать можно только один-единственный раз, а уж подражать подражанию — это двойное обезьянничанье. После такого не аплодируют, а освистывают.
Но Баруцу не хочет ничего слышать. Он неумело обувает ботинки, нахлобучивает шляпу и засовывает руки в перчатки.
Он с трудом протягивает вперёд трость, поднимает руку, задирает ногу и тут же шлёпается в таз с водой. Шляпа соскакивает с головы, трость отлетает в сторону. Баруцу ошеломленно таращится на нас и, убедившись, что нам не смешно, пускается в рёв.
Его поднимают, успокаивают, очищают от грязи и куриного помёта, и мальчик, подумав, утешает сам себя:
— Я ещё маленький.
КОНВЕРТ
Баруцу просит у отца конверт.
— Нет, конверта я тебе не дам, ты их портишь, — говорит отец.
— Я хочу написать письмо в Брашов…
— Ты всё пишешь и пишешь, а писать никак не научишься. За это время, пока ты учишься писать, появилось восемь писателей и десять поэтов. Пора тебе поумнеть. И не смей больше рисовать на моих конвертах, а то рассержусь.
Пауза.
— Дай конверт, не буду рисовать.
— Тогда зачем тебе конверт? Иди-ка, милый, и ложись. Ты же обещал каждый день после обеда спать по два часа. Выполняй своё обещание.
— И он тоже будет спать?
— Кто — он?
— Конверт.
— И ты мне его вернёшь в целости и сохранности? — Я его положу под подушку.
— Ладно, получай конверт.
Мицура узнала, что брат раздобыл конверт.
— Ты дал Баруцу конверт? — спрашивает она.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела.
— Ну и что здесь такого?
— Дай и мне что-нибудь…
— У меня нет ничего.
— Дай мне очки.
— Как же я их тебе отдам? Мне нужно читать. Без очков я не смогу ничего делать.
Мицура прекрасно понимает, что очки я ей не дам, и быстро предлагает:
— Тогда дай мне твои часы.
— Ты разобьёшь стекло. Как в прошлый раз.
— Тогда я была маленькая. А сейчас я… я красивая. — Ты и тогда была красивая, а стекло всё-таки разбила. Зачем тебе часы?
— Буду смотреть…
— Подожди, вот научишься узнавать цифры, тогда я тебе куплю ручные часики.
— А я уже знаю цифры. Сейчас двенадцать.
— Как же так? Ты показываешь пальцем на четыре.
— А что, четыре — это не двенадцать? — удивляется Мицура.
— На, держи часы. Нет, подожди, я сам надену цепочку тебе на шею.
Положенные два часа сна прошли. Увлечённый какой-то книжкой с картинками, папа забыл обо всём на свете. Баруцу лениво зевает, раскрывая рот до ушей. Папа знает: Баруцу будет спать ещё долго-долго.
Пробило шесть часов.
— Поднимайтесь, поросята.
Мицура (возвращая часы). Не знаю, что с ними, папочка, но колёсико всё время крутится.
Папа (со знанием дела). Вероятно, ты их заводила и пружина лопнула.
Мицура. Нет, ничего не лопнуло.
Баруцу (отдаёт конверт. Он не смят, совсем как новенький). На, возьми, пожалуйста.
Папа. Браво, Баруцу.
Баруцу. Я его даже заклеил.
ВОРИШКА
В коробке от старой шляпы живёт плюшевый мишка. Не будь он жёлтый, как подсолнух, то казался бы страшным-престрашным и весь чердак боялся бы его. Раньше на чердаке жили два облезлых барана, три безногие коровы и конь, попавший туда за то, что сделан из дерева и раскрашен зелёной пугающей краской. А мишка жёлтый: этот цвет никого не пугает. Даже цветы бывают жёлтыми. Кроме того, у мишки два голубых глаза, которые смотрят прямо в потолок. Медведю полагается выглядеть грозным, а мишка, который живёт на чердаке, смотрит добродушно и ласково.
Раньше мишка жил внизу, в комнатах. Жил он там целых два года, но стал таким шкодливым, что нам пришлось отделить его от всех и поселить в одиночестве. Вот он и оказался в шляпной коробке. Правда, сначала мы тщетно пытались его перевоспитать. Но, оказывается, отец всех медведей, который бродит где-то по свету и выхаживает в горах своих медвежат, не только роет берлоги и заваливает их на зиму огромными булыжниками, не только старательно умывает малышей, причёсывает их и подпиливает им коготки серебряной пилочкой, но и учит тряпичных медвежат плохому.