В исследовании популярных изображений мы находим воспроизведенный паттерн, использованный монтером Сен-Юбера в 1866 году, который дает хорошее представление о подходе:
Видите здесь великого святого Филоменара, который был великим святым, что нет таких великих чудес, которых бы не совершил великий Филоменар. Видите здесь младенца Иисуса, родившегося в Вифсалеме, который был сыном великого всемогущего Бога, который вновь искупил нас от грехов наших, умер за нас на кресте, что нет таких великих чудес, которых бы не совершил младенец Иисус. Видите здесь великую святую Рейну, которую язычники истребили и которая была великой святой. Видите здесь великого святого Петра, имеющего ключи от рая, которые дал ему наш Господь, что нет таких великих чудес, которые не совершил бы великий святой Петр. Видите здесь доброго отца Мартенкура [Mattaincourt, in Vosges], который исцелял всевозможные недуги, что нет таких великих чудес, которые бы не совершил этот добрый отец. Вот, например, великий святой Губерт, который был величайшим из всех охотников. Он охотился в Арденском лесу, когда Господь явился ему в великий день Страстной пятницы, и поэтому каждый должен остерегаться чумы, несчастного случая, грома и бешеных собак. Отсюда следует, что каждый будет навеки сохранен и попадет прямо на небо, если будет носить на себе медаль великого святого Губерта, что нет таких великих чудес, которых бы не совершил великий святой Губерт".
Мы можем смеяться над уровнем такого подхода, но он продавал людей, и особенно, судя по всему, когда на продаваемых картинах изображались святые или библейские сюжеты. Три четверти сохранившихся до наших дней картин - религиозные. Возможно, это объясняется тем, что к ним относились с большим уважением, чем к другим. Многие из них прикреплялись или вклеивались в крышку сундука или дверцу шкафа, становясь центральным элементом небольшого личного алтаря; другие прикреплялись под крышки шкатулок с деньгами или другими редкими и ценными вещами, например, письмами. Однако такие изображения также часто прикалывали или пришивали к шапке или одежде (что вряд ли способствовало их сохранности), прибивали к стене, доске кровати, каминной полке, вывешивали в хлеву. Святые обеспечивали индивидуальную защиту - себя, дома, ценных вещей, скота. Образы-хранители, образы-обереги, были повсюду, как и Распятие, напоминающее о том, что тяжелая жизнь крестьянина - ничто по сравнению со страстями Христовыми". Был даже напечатанный в 1842 г. и переизданный в 1869 г. "Святой Наполеон", представлявший собой, по замечанию одного из официальных лиц, "в довольно неожиданном ракурсе" образ Наполеона, окруженного цветами и святыми женщинами, играющими на арфе.
Религиозные изображения были настолько популярны, что в народной речи все печатные картинки стали называться "святыми" или "святыми листами". Ребенок получал сантим за то, чтобы пойти и купить святого, даже если на картинке была изображена военная сцена или басня. "Какого святого ты хочешь?" - спрашивал торговец. "Мне нужны животные", - ответил ребенок. Он мог попросить сражения, или солдатскую форму, которая помогала набирать добровольцев в армию, или Бродячего еврея, или Лустукру, легендарного кузнеца, который отрезал женщинам головы и выковывал им новые, или Святого Фенеанта (Святого Бездельника), который должен был предупреждать о вреде безделья, но на самом деле рекламировал его удовольствия.'* Другими популярными товарами были "Гудмен Мизери", который заманил саму смерть в ловушку на своем волшебном грушевом дереве; "Великий Дьявол Денег", покровитель финансистов; "Мир, перевернутый вверх дном"; "Искусство хорошо умереть", где демоны толпились вокруг смертного одра, вожделея еще одной души; "Кредит мертв" с забавными иллюстрациями всех тех, кто его погубил. Вкус был эклектичным, и украшенный изображениями дом появляется во многих гравюрах, как и в современных романах. Бальзак, со свойственным ему вниманием к истине, рассказывает о мрачных стенах, единственным украшением которых были подсвеченные синим, красным и зеленым светом изображения, показывающие смерть кредита, страсти Иисуса Христа, гренадеры императорской гвардии.
Это было накануне большого прилива дешевых, популярных изображений, который должен был охватить Францию в период Июльской монархии и Второй империи и в целом ассоциировался с Эпиналем в Вогезах, где к 1842 г. только фирма Ж.-К. Пеллерена выпускала 875 тыс. оттисков в год. По оценкам, Пеллерен и еще одна эпинальская фирма изготовили в период Второй империи 17 000 000 таких изображений. В это время активно работали еще qo типографий, работы которых можно было найти на рынке и в начале ХХ века."° Но типографы и граверы были городскими профессионалами, их модели и темы были взяты из городов, даже фигуры крестьян и их жизненные аксессуары, когда они появлялись, по-видимому, были сделаны по городским образцам. Так было всегда, и большинство традиционных изображений, выходивших из печати, так или иначе отражали городские устои. Но образы прежних времен стали привычными, успели просочиться в сельский мир и быть принятыми им. Другое дело - современные различия в речи, одежде, ценностях. Подобно миссис Минивер, проецируемой на афганскую аудиторию, такие картины могли придать экзотику, но расстояние между двумя совершенно разными образами жизни ограничивало привлекательность многих изображений в сельской местности.