Не обязательно сенсационные, канарды иллюстрировали и обсуждали новости, давали полезные советы (как приготовить смородиновый сироп или вылечить судороги), предлагали календари. Но больше всего они запомнились своими рассказами о диковинных событиях и странных зверях, реальных или вымышленных: пираты, похищающие девиц; набеги великого африканского террорифа на берега Мономотапы; появление орангутанга в Саду растений; покушения на престол; воздвижение обелиска на площади Согласия; войны в разных частях света; большие пожары или катастрофы на шахтах; рождение или смерть принцев; Волки, пожирающие детей; собаки, до смерти преданные своим хозяевам; наводнения; чудеса; любовь или безумие, а нередко и их сочетание, когда влюбленные теряют рассудок и насильственно прекращают жизнь; новые железные дороги и их безудержная скорость, а еще лучше - паровоз под тяжелым паром, когда в багажнике пассажира обнаруживается труп. Прогресс, сенсационность и ханжество шли рука об руку так часто, как только могли - вполне удачно в случае с кометами, когда легенды газет могли радоваться тому, что никто до сих пор не верит во все эти древние бредни, и в то же время пересказывать большую их часть.
Прежде всего, балаган переносил события туда, где, казалось бы, ничего не должно было произойти, утверждая необычное там, где царила обыденность. Она обращалась к неграмотным или малограмотным, что видно по названиям, которые не только пестрят, но и написаны для того, чтобы их произносили, а не просто читали. Его сырье было вне времени: периодически возрождались сюжеты и темы, например, тема родителей, которые, сами того не зная, убивают своего ребенка, - тема, которую использовал Альбер Камю в своем "Малентенду" и которую канарды не исчерпали за несколько веков. Канарды не стремились быть актуальными, а довольствовались тем, что захватывали; писали не о фактах, а о сенсациях. Правда, они пытались придать новостям некоторое правдоподобие, приводя множество косвенных фактов. "Ужасное убийство, совершенное в понедельник, 16 июля, на улице Траверсин в отношении двух человек, один из которых был пронзен одиннадцатью ударами ножа для разделки мяса, а у другого была перерезана ножом артерия правой руки". Однако детали могут заглушать факты. Как отмечает Жан-Пьер Сеген, преданный изучению этого искусства, в агитках указывается месяц и даже час какого-либо события, но редко год, когда оно произошло. В качестве иллюстрации он приводит одну недатированную афишу, которая гласит: "Арест священника Ла Коллонжа, викария Сент-Мари, близ Боны, департамент Сет-д'Ор, обвиняемого в убийстве своей любовницы, отравившей молью нескольких его детей, в разрезании ее на куски и в том, что она убила его.
бросил их в приходской пруд, где их нашли женщины во время стирки". Под этим помещена большая гравюра, на которой изображены два жандарма, арестовывающие веселого священника, стоящего у водоема, в котором видны
голова и волосы женщины на плаву и, чуть дальше, одна из ее ног. Подробности и баллада следуют далее".
Священники, конечно, давали особенно сочную пищу, но внимательное прочтение канардов позволяет выявить многие проблемы, обиды и предрассудки их читателей: жадность к деньгам, которые носят или прячут жертвы преступлений из среднего класса; подозрительность ко всем незнакомцам и путешественникам, у которых есть основания опасаться за свою жизнь; нежелание вмешиваться в чужие дела (собаки лучше людей оказывают помощь); выплескивание коллективной ярости на какую-то жертву; убийство детей родителями и родителей детьми; групповые изнасилования; осуждение невинности, а иногда и ее спасение; неожиданность возвращения солдат со службы; ужас перед бешеными собаками, лисами и волками, от укусов которых до 1885 г. не было никакого лечения, кроме вмешательства святого Губерта; опасность одиноких мест. Большинство деревенских преступлений происходило в горах и лесах, но, судя по этим рассказам, дороги и трактиры были не безопаснее. Прежде всего, страх, страх, страх: разбойников, воров, изнасилований, пожаров, града, наводнений, бешенства, эпидемий, насилия всех видов.
виды. Были ли канарды фольгой для обычного течения жизни, желанным контрастом необычного; или мы читаем другую ноту в обсуждении кометы Галлея в канарде 1835 года? "Было бы довольно нелепо, если бы люди, спокойно живущие среди стольких бед, постоянно угрожающих им, беспокоились о столь невероятных событиях, как разрушение Земли кометой!"