Неудивительно, что индустрия изображений, некоторое время находившаяся в упадке, в 1890-х годах пришла в неостановимый упадок. Хотя еще в 1880-х гг. в Бурбонне многие женщины покупали эти картинки, после рубежа веков это уже никого не волновало, во всяком случае, в магазинах их раздавали бесплатно в качестве рекламного трюка. Выходили рекламные проспекты. Одним из последних их героев стал массовый убийца Тропманн, казненный в январе 1870 года. В 1888 году Поль Себильо отмечал, что в Нижней Бретани сохранились изображения и канарды (всегда, разумеется, с бретонскими подписями!). Но в Верхней Бретани они были дефицитом; широкие газеты, которые когда-то повсеместно встречались в Финистере или Сет-дю-Норде, теперь практически не существовали (можно было читать газеты). Когда в Ренне судили печально известную женщину-заключенную Элен Жегаду и местный печатник хотел заработать на выпуске широкой газеты, он достаточно хорошо знал свою публику, чтобы сократить расходы, использовав для ее изображения пластину из рекламы средства от зубной боли. В Бурбоннэ последней местной преступницей, вызвавшей широкую прессу, была мадам Аше в Шантелле, близ Му-лен, в 1891 году. Тропманн и убитый мировой судья Антуан Фуальдес продолжали торговать: на фотографии, сделанной между 1900 и 1914 годами, изображен мар-шан де жалоб, распевающий перед развернутым холстом подобные купюры. Фре-дерик Ле Гиадер уверяет, что и в 1914 г. этот тип по-прежнему присутствовал на бретонских ярмарках, где также продолжали продавать изображения. Однако когда в 1911 году нам говорят, что эти предметы стали объектом интереса художников и ама-.
Мы знаем, что их выживание было анахронизмом и исключением. Подобно благородным пастушкам в Версале, интеллектуалы брали в качестве источника вдохновения канарды и Bibliothéque bleue. "Народ", теперь уже практически весь, предпочитал газеты и их цветные приложения.
Содержимое сумки разносчика менялось, а затем исчезало, как и сам разносчик. Трудно сказать, ушли ли эти товары вместе с ним в небытие, но в целом улучшение дорог и средств передвижения, способствовавшее развитию торговли, вскоре привело и к увеличению числа магазинов, в том числе книжных, и к проникновению парижской печати в доселе непечатные регионы. Уже в 1866 г. в одном из докладов на эту тему был сделан вывод о том, что книготорговля исчезает "мало-помалу под влиянием тех удобств, которые книжная торговля успевает устроить в самых незначительных населенных пунктах". На карте, составленной Аленом Корбином, видно, что с 1851 по 1879 г. количество книжных магазинов в трех департаментах Лимузена увеличилось следующим образом: Крез - с 15 до 36, Верхняя Вьенна - с 20 до 47 и Коррез - с 13 до 19. В любом случае, для департаментов, население которых в 1863 г. составляло от 270 000 (Крез) до 320 000 (Верхняя Вьенна), это не так уж и много. Поскольку, как и следовало ожидать, книжные магазины были в основном сосредоточены в префектурах, в других частях департаментов их было действительно немного. В департаменте Коррез насчитывается 289 коммун и 30 кантонов. Половина книжных магазинов сосредоточена в Бриве и Тюле, а все остальные распределены между пятью другими населенными пунктами. В Верхней Вьенне, насчитывающей 205 коммун и 29 кантонов, из 20 книжных магазинов в 1851 г. 12 находились в Лиможе, а в 1879 г. - 21 из 47; число других обслуживаемых мест за 28 лет выросло с пяти до семи. Больше всего улучшилось положение в Крезе, где проживало большое количество мигрантов. Если в 1851 г. за пределами префектуры в Гере обслуживалось шесть населенных пунктов, то к 1879 г. их число возросло до 14. Но это все равно было лишь незначительно лучше.
Это лучше, чем каждый второй шеф-повар кантона, но лучше, чем Коррез и Верхняя Вьенна, где только каждый четвертый может похвастаться книгой. Мы должны помнить о подобной ситуации, когда читаем о влиянии оседлых книготорговцев на торговцев и их товары в сельской местности, поскольку, как мы видели, во многих частях Франции условия жизни не сильно отличались от тех, что были в Лимузене.