Но храмом может стать ему весь свет.
Вы, полюбившие на грани лет!
Ваш жребий жертвеннее и чудесней.
Вокруг сожженные поля лежат —
Вам суждено всему сказать: воскресни!
И обратить пустыню в Божий сад.
III. «Вчера, в таинственной прохладе сада»
Вчера, в таинственной прохладе сада
Я ветку нежную сорвала, всю в цвету.
Был вечер тих, лил в сердце полноту,
Казалось мне, что ничего не надо.
Прекрасен мир и не нужна пощада.
Не радостно ль сгубить свою мечту
И мирту вешнюю отдать Христу?
Не в жертве ли нежнейшая услада?
Отныне буду я обнажена.
Долой зеленых листьев покрывало!
Но отчего растет во мне вина?
Душа ль незримая затосковала? —
Так я стояла, сердцем смущена,
А мирта под ногой благоухала.
IV. «Вожатый, что ведет меня измлада…»
Вожатый, что ведет меня измлада,
Склонился в тихий час и мне сказал:
«Пусть дни твои горят, как звезд плеяда,
Как до краев наполненный фиал!
Пусть каждый будет полн любовью, страдой
И будет все ж прозрачен как кристалл.
Нейди вперед, не засветив лампады,
Чтоб каждый день в веках не угасал!»
Ах, дней моих безвестных вереница!
За то, что я не осветила вас, —
Увы! — стал каждый сам себе темницей!
Но мне из прошлого чуть слышный глас
Ответствует: «Ты нам воздашь сторицей
Тем светом, что зажжешь в свой смертный час».
V. ОТЧАЯНИЕ
Хор дней бредет уныл и однолик,
Влача с собой распавшиеся звенья.
Лишенная пророческого зренья,
Забывшая слова священных книг,
Стою одна я в этот страшный миг.
В душе ни чаяний, ни умиленья.
— И чудится, что где-то в отдаленьи
Стоит, как я, и плачет мой двойник.
Утешной музы не зову я ныне:
Тому, чьи петь хотят всегда уста —
Не место там, где смерть и пустота.
И голос мой раскатится в пустыне
Один, безмолвием глухим объят,
И эхо принесет его назад.
ЖЕНЩИНАМ
Не грезится больше, не спится,
Ничто не радует взоры.
Владычица стала черницей,
И сняты с нее уборы.
Тревогою сердце сжато.
Рассыпалось все на свете.
Не стало ни мужа, ни брата,
Остались только дети.
Их больше, чем было прежде,
Собой мы их заслоняли,
В изношенной, тесной одежде
Милей еще, чем бывали.
Им нужно, чтоб их любили,
И нужно, чтоб их одели…
О, если б они свершили
Все то, что мы не сумели!
Так сладко за них молиться:
Помилуй, храни их Боже!
Ах, снова мы в них царицы
Богаче еще и моложе.
«Когда я умру — ты придешь проститься…»
Когда я умру — ты придешь проститься,
Мертвым нельзя отказать —
На умершие, стихшие лица
Сходит с небес благодать.
Для строгой души и строгого тела
Не будет ни зла, ни добра…
Ты скажешь, ко мне наклонясь несмело:
«Она была мне сестра»…
«С высот незыблемых впервые…»
Диме
С высот незыблемых впервые
Я созерцаю тяжкий дол.
Неясной мглой туман оплел
Хребты и впадины глухие.
И память скудная забыла,
Какая правила там сила.
Здесь вольный дух и перекаты
Громов, стихающих вдали,
Там — дней бессонные рои
Несут усталость и утраты.
И всякий подвиг, всякий миг
Для сердца труден и велик.
И держит крепко и сурово
Меня приведшая рука:
«Ты спустишься опять туда,
Зажжешь свою лампаду снова».
Но испытаньям нет конца —
Вот путь и замысел творца.
Трепещет бездна голубая:
Долины, люди, цепи гор
Плетут таинственный узор.
И дни, что были там, у края,
Все дальше к вечности идут,
Творя земной и Божий суд.
Свершилось все. Огонь заката
На кручах каменных горит,
И муравьиный дол кипит.
Сжимаю руку провожатой:
«Я вижу все, но надо жить,
Благослови меня забыть».
НОЧНОЕ
Лунная дорожка
Светит еле-еле.
На моей постели
Посиди немножко.
Стали без пощады
И земля, и Небо.
Я не знаю, где бы
Засветить лампады.
Хочется молиться,
Но слова забыла.
Господи, помилуй
Всех, кто здесь томится,
Чьи безумны ночи
От бессонной боли
И в тоске неволи
Чьи ослепли очи.
Помнить эту муку
Сердце так устало.
Здесь, на одеяло
Положи мне руку.
В этот миг не ранят
Нас ни Бог, ни люди.
Расскажи, как будет,
Когда нас не станет.
«Вокруг души твоей и день, и ночь скитаюсь…»
Вокруг души твоей и день, и ночь скитаюсь,
Брожу, не смея подойти.
Над бездной тихой, колыхаясь,
Встают блудящие огни.
Мой дух, не знавший бурь, не ведавший сомнений,
Влачится жадно к твоему,
Познавши вечного смиренья
Неискупимую вину.
Принять твою тоску, твою изведать муку,
Твой страшный сон изведать въявь…
И Ангелу, что на плечо кладет мне руку,
Шепчу безумное: Оставь!