Затем он снова обратился к капитану второго, судна. – Из чего вы заключаете, что здесь нет никакого поселения, капитан Максвелль?
– Из того, что многократная пальба из пушек с нашего судна оставалась без ответа. Затем шлюпка с двадцатью людьми подъезжала на близкое расстояние к берегу, но и на их выстрелы не было ответа. Наверное здесь нет англичан, иначе они подали бы нам какой-нибудь знак, по которому можно было бы заключить о присутствии переселенцев на этом берегу.
Капитан подавил вздох. Против предположения мистера Максвелля нельзя было спорить, но все это было очень странно и непонятно.
– Но ведь это Ботанибей! – сказал он.
– В этом нечего и сомневаться.
– И вы же привезли нам из Англии приказание высадиться именно здесь!
– Да.
– Хорошо. В таком случае надо отправить на берег экспедицию и сейчас же.
– Я того же мнения, но не хотел один ничего предпринимать. Надо полагать, что сэр Артур Филипс добровольно покинул это место и ушел или вглубь страны, или дальше вдоль по берегу.
– Хорошо, сэр, – кивнул ему капитан Ловэлль, – надо все подробно обсудить. Почему вы так думаете?
– Потому что здесь всюду кругом песчаные банки и низменные острова. Ботанибей никогда не может обратиться в порт.
– А между тем уверяли, что это прекраснейшее место на свете!
– Это рассказывали в Лондоне матросы с американского судна, пришедшего прямо отсюда. По-моему этого одного достаточно, чтобы заключить, что сэр Артур основал колонию на берегу не этой, а совершенно другой бухты.
Общее молчание последовало за этими словами. Очевидно, снова придется исследовать внутренность неведомой страны, идти навстречу тысячам опасностей и в конце концов найти следы колонии, которую белые переселенцы должны были покинуть, теснимые полчищами раздраженных и неумолимых дикарей.
– Не теряйте мужества, ребята, – ободрял капитан свой экипаж, – ведь только смелость города берет!
– Ура за старую Англию! – раздалось ему в ответ. – Ура капитану Ловэллю!
– Спасибо, дети мои. Спустите большой бот!
Приказ был тотчас же выполнен и все немедленно было приготовлено для экспедиции. Антон с умоляющим видом подошел к капитану; он был бледен, как полотно. – Я поеду тоже, сэр?
– Да, бедный мальчик, конечно!
– И я, сэр?
– Гм, мистер Чельдерс… я право не знаю…
– В таком случае я брошусь за борт и буду плыть за ботом, сэр!.. Неужели в нем не найдется местечка для бедного путешественника?
– Сорвиголова! – рассмеялся капитан Аскот уже знал, что это равносильно согласию, и подбежав к Антону, обнял его дружески и с сочувствием посмотрел на его печальное лицо. – Да не приходи же в отчаяние прежде времени, милый Антон… – Мы, конечно, разыщем наших земляков!
– Если дикари их давно не истребили… а может быть они попали в руки тех ужасных людоедов…
Он не мог договорить стиснул зубы и старался овладеть собой хоть по внешности. Ни один из ударов судьбы, которые он перенес до сих пор, не казался ему столь жестоким, как этот.
– Антон, – шептал ему Аскот серьезным тоном, который был у него большой редкостью, – Антон, неужели ты совсем забыл тот час, когда в предместьи Лондона ты был весь засыпан снегом?.. Только одни, волосы были видны от тебя из-под снегу, когда подоспел мой отец как раз во время и откопал тебя. Ну! разве такая же помощь не может подоспеть каждый момент, хотя все и кажется потерянным?
Антон глубоко вздохнул. – Все возможно! – отозвался он не без сомнения.
– И это в том числе. Неужели ты думаешь, что этот негодяй Тристам не будет разоблачен? Полно, идем, наш бот уже на воде.
Солдаты спускались в лодку, провиант и боевые припасы были уже уложены, оба капитана решили лично участвовать в экспедиции и руководить ею, между тем как «Король Эдуард», войдя в бухту, стал на якорь рядом с «Иглем».
Наконец, бот двинулся к неведомому берегу, на каждом шагу измеряя лотом глубину бухты, причем результаты получались неутешительные. Рядом с такими местами, где нельзя было дна достать, возвышались из воды утесы и песчаные банки, едва лишь прикрытые водой.
Во всяком случае большие суда лишь с большими затруднениями могли бы здесь подходить к берегу.
Капитан Ловелл качал головой. – Никогда эта бухта не может быть сколько-нибудь годной гаванью, – говорил он.
– Следовательно, сэр Артур Филипс ее и покинул, я такого мнения. Но когда «Игль» уходил из Лондона, известия об этил еще не было там получено, и таким образом и произошла эта ошибка.
Эти слова до некоторой степени успокоили стесненное сердце Антона, он вздохнул посвободнее и, по крайней мере, перестал считать все потерянным.