Перед тем как парочка скрылась в подъезде, мой приятель одновременно, махал мне рукой и, самым медовым голосом, обещал девушке рассказать чудесную историю о пальце, который пришлось везти в Томск.
Не знаю, насколько Инна готова обсуждать с Русланом проблемы восстановления папиллярных узоров на тронутом гнилостными изменениями пальце, но я искренне пожелал ему удачи.
Утром на разводе Руслан отсутствовал. Мне пришлось врать руководству, что мы очень поздно приехали в город. Начальник УРа мне не поверил, начал вести себя неконструктивно, топорща усы, посверкивая черными глазами и требуя представить под его очи Руслана немедленно.
Пришлось обещать предпринять шаги по розыску опера по безвестникам и доставлению его в отдел.
Пробегающий по коридору с кипой бумаг, дежурный по РОВД успел ехидно сообщить мне, что вчера пару раз звонили с городской свалки и передавали мне привет.
Свалка — это важно, гораздо важнее, чем разыскивать погрязшего в личной жизни Русика, в конце концов, он сам найдется, не маленький мальчик.
Руслан, действительно, нашелся сам. Когда я подходил к своему подвалу, снизу доносилась трель разрывающегося телефона. По закону подлости, телефон заткнулся в тот момент, когда я распахнул дверь кабинета. Перезвонили мне через пять минут.
— Паша! Паша, это ты?
— Ты что не на работе, Руслан? Тебя шеф обыскался, давай быстрее приходи!
— Паша, ты приезжай к Инне, у нее шестая квартира. — голос приятеля доносился, как из бочки, после чего разговор оборвался.
Сука! Как не вовремя. Я очень надеюсь, что у Русика с его сексуальным загулом, найдется достойная причина тому, что я должен бросить все дела и ехать, через половину Города, на квартиру к малознакомой мне Инне. В голове нарисовалась картинка, как Руслан, с дурацкой пьяной улыбкой на небритом лице, открывает мне дверь, протягивая стакан чего-то горячительного, а на нем виснет Инна, в чем-то легком и сексуальном, а вызвали они меня, так как, к Инне пришла подружка и ей скучно.
Подружки не было. Лицо Руслана, открывшего входную дверь, украшала огромная, набухшая кровью, гематома. При взгляде на сине-красную опухоль, создавалось ощущение, что Русика в голову лягнула лошадь, на копыте которой присутствовала огромная металлическая подкова — кожа на скуле Руслана лопнула, а сам он с трудом висел на ручке входной двери, хлопая глазами, в черном обрамлении, как у забавного медвежонка панды. Поняв, что скучающей подружки для меня здесь не будет, я подхватил товарища под руку и потащил его вглубь квартиры, откуда доносились жалобные всхлипывания.
Из рассказа Инны, подтверждаемого мычанием Руслана, картина недоброго утра выяснилась следующая. Инна имела родного папу, что пребывал в немалой должности в тыловых службах, выводимой из объединившейся Германии, Группы советских войск. Оный папа занимался вывозом армейского имущества, часть которого шла и в Сибирский военный округ. И если у папы пока шло все хорошо, то Инна пребывала в глубокой растерянности о своем будущем, так как после окончания художественно-графического факультета пединститута, она, не желая идти в школу, подрабатывала преподавателем в издающем последние вздохи доме детского творчества, занимаясь этим от силы пару часов в день, три раза в неделю.
Сочувствуя дочери, папа предложил ей заняться реализацией компьютерной техники, при условии предоплаты в двадцать процентов немецкими марками, срок поставки месяц, доставка до Города силами папы.
Инна дала соответствующие объявления, месяц никаких подвижек не было, после чего ей, на указанный в объявлении домашний телефон, позвонил неизвестный, что назначил встречу в кафе, в центре Города.
На встрече молодой, симпатичный мужчина в приличном костюме, ознакомился с полным прейскурантом возможностей папы, согласовал с Инной список своих потребностей, пообещал перезвонить через неделю. Обещание свое мужчина выполнил, через неделю перезвонил, сообщив, обрадованной девушке, что деньги под его заказ готовы. Единственное, что Инне необходимо сделать, это приехать за ними в Томск. осторожная девушка наняла меня через ЧОП и на этом посчитала необходимые меры предосторожности достаточными.
— И я расписку написала на задаток…- рассказывала Инна, отворачивая от меня зареванное лицо и прикладывая к распухшей переносице очередной кусок льда, извлеченный из морозилки.