Две фурии выскочили из кабинета, чуть не снеся входную дверь с петель, слово «Пидарас» они орали уже на бегу, громко топая своими башмаками.
Через минуту в кабинет засунулась озабоченная мордочка Кости:
— Ты живой? Что она хотела?
— Я так понимаю, одна из этих теток — Хилкова?
— Ну да, я же рассказывал. Так что они хотели?
— Чтобы тебя с должности скинуть и в твой кабинет вселится. Слышал, как они матерились на тебя?
— Это на меня? А я думал…
— Но я им отказал, мы же друзья. Кстати, Костя, а когда у вас принятие коллективного договора на этот год было?
— У нас в апреле запланировано, числа двадцатого.
— Понятно, но ты готовься. Эти тетки сказали, что тебя переизбирать будут.
— Спасибо, Паша, за информацию. — голова профком овца скрылась за дверью, а я вновь погрузился в изумительное содержание полученного факса.
Очевидно, что соглашение для гостя из солнечного Томска готовил юрист, и хороший юрист. Ну, во всяком случае, он был о себе такого мнения, несомненно, считая меня круглым идиотом. Если обобщить все желания моего, вероятного, покупателя, я должен был взять на себя все риски, пожизненную гарантию и полнейшую ответственность за поставленный товар.
Через сорок минут от проекта томских ухарей мало что осталось. Я нажал кнопку и «Протокол согласования разногласий» ушел в печать, матричный принтер разразился длинными пулеметными очередями, после чего выплюнул листок, который я успел подхватить в самый последний момент. Вечером необходимо будет заехать в салон, оттуда отправить мой ответ в Томск — светить завод, как связанный со мной объект я не хотел, да и любопытная начальница канцелярии обязательно прочитает документ, прежде чем отправит его адресату.
Сегодня в салоне вместо Алексея сидела Инна. Я проверил тетрадку, куда продавцы записывали поступление денежных средств в кассу, после чего попытался отправить мои возражения к договору на телефонный номер в Томске, но абонент был, как говорится, «вне зоны действия сети». Решив, что на другом конце провода случились какие-то неполадки, я отложил документ в папку для рабочих бумаг, решив, что документ отправлю завтра.
Добросив девушку до РОВД, где ее ждал Руслан, я помчался домой, где меня ждали пес и Лена, а также спокойный, почти семейный вечер.
Следующие утро принесло в Город настоящее весеннее тепло и мощное таянье снега. Дворники машины с потоками грязной воды, хлещущей из-под колес движущихся рядом машин, не справлялись, бессильно и суетливо шоркая по грязному лобовому стеклу, асфальт мгновенно покрылся слоем жидкой грязи. Стоянка у завода расползлась жидкой глиной, так что до бетонного крылья я добирался гигантскими прыжками, поэтому, на свой этаж я взобрался весь мокрый и злой, хотел уже рвануть дверь своего кабинета на себя, когда взгляд упал на верхнюю часть дверного полотна — моя метка, маленькая щепочка от спички, с двери пропала, значит со вчерашнего вечера в кабинет кто-то входил. Я затоптался в нерешительности на пороге, после чего дошел до рабочего места моего нового совета.
Председатель профсоюзного комитета сидел за рабочим столом и с самым мрачным выражением лица пил чай.
— Здорово, Костя! Что такой недовольный? Случилось что? — преувеличено весело завопил я.
— Привет. — профкомовец мазнул по мне отстраненным взглядом: — Случилось. Сегодня у меня актив с утра собирался, доложили, что Хилкова на следующей неделе собирается то ли забастовку начинать, то ли еще что. Короче, всем обещает деньги с директора выбить, за все шесть месяцев. Ну и народ к ней побежал, мне уже двадцать заявлений о выходе из профсоюза с утра принесли…
— Понятно. Слушай, Костя, пойдем до моего кабинета дойдем, надо мне при свидетелях его осмотреть…
— Зачем? — с профорга мгновенно слетела вся его меланхолия.
— Понимаешь, мне кажется, что в кабинет кто-то, в мое отсутствие, заходил. Боюсь, чтобы не подбросили чего-нибудь…
— Так это уборщица с утра прибегала, полы мыла. — сразу же поскучнел председатель профкома: — Она сегодня днем прийти не сможет, вот, с раннего утра прибежала.
— Да? — моя, орущая в глубине души, паранойя чуть-чуть утихла: — Ты точно видел?
— Точно, точно. — профкомовец снова уткнулся в стакан: — Она и у меня помыла. Только закончила, как народ набежал…
Хозяин кабинета грустно махнул рукой на черные следы рабочих ботинок, покрывавшую середину кабинета.
Успокоенный я пришел на рабочее место, не успел повесить верхнюю одежду в шкаф. Как зазвонил телефон.