Выбрать главу

Он открыл багажник и выгрузил из него чемоданы и сумки с подарками для знакомых. Подарков было довольно много: Тамара всегда старалась не забыть никого из своих коллег, не избалованных обилием денег и частыми заграничными поездками. Как правило, это были безделушки, подобранные по принципу «дорог не подарок, а внимание». Кроме того, как давно догадался Сергей, Тамаре доставлял невинное удовольствие сам процесс выбора, приобретения и вручения сувениров. Она обожала выгружать набитые пестрой дребеденью сумки и упаковывать каждую безделушку на свой лад, предвкушая радость знакомых, которым эти подарки достанутся.

Захлопнув багажник, он взялся было за ручки чемоданов, но вспомнил, что у него есть в гараже еще одно дело. Дело это не было ни срочным, ни интересным, но его следовало сделать просто для порядка.

Он прошел в угол и с грохотом отодвинул стоявший на крышке тайника ящик с болтами и прочим металлическим хламом. Сентябрь выдался теплым, дождей почти не было, и доски оказались сухими, ничуть не разбухшими. Сергей отставил их к стене и заглянул в тайник.

Объемистый стеклянный цилиндр с деньгами и золотом был, разумеется, на месте. Дорогин вынул сигареты и закурил, сидя на корточках на краю ямы и глядя вниз, как удачливый кладоискатель, у которого уже не осталось сил радоваться найденному сокровищу. Вид денег давно перестал возбуждать Сергея Дорогина, и даже заключенная в этой многомиллионной груде долларов потенциальная опасность его больше не пугала, как не пугает выходящего на проезжую часть пешехода теоретическая возможность угодить под самосвал. Он смотрел на деньги равнодушно, хотя их, пожалуй, с лихвой хватило бы на то, чтобы купить на корню половину Государственной думы. «Герой, – с иронией подумал он о себе самом. – Просто граф Монте-Кристо. Интересно, что было бы, если, отвалив крышку тайника, я обнаружил бы внутри пустую яму с кучкой мусора на дне? То-то забегал бы, наверное… Жизнь сразу обрела бы смысл, и стимул бы появился, и желание что-то делать, и легкость во всем теле…»

Он прислушался, не донеся до губ тлеющий окурок. Ему показалось, что где-то звонит телефон, и через секунду он понял, что так оно и есть. Телефон звонил в холле первого этажа, и звук доносился в гараж через две открытые двери. Аппарат в холле был старомодный, без электронных наворотов, зато такой голосистый, что его можно было без труда услышать, находясь в любой точке дома и даже во дворе, при условии, что входная дверь оставалась открытой, как это было сейчас.

«Вот же дьявол упорный, – с досадой подумал Дорогин, вслушиваясь в монотонные нескончаемые трели и торопливо закрывая тайник. – Называется, дал жене выспаться… Этот трезвон мертвого поднимет. Нужно было его выключить ко всем чертям. Как же это я не догадался?»

Он быстро задвинул на место ящик с болтами, маскируя тайник, и, на бегу отряхивая ладони, опрометью выскочил из гаража, в последнюю секунду чудом не споткнувшись о стоявший на дороге чемодан. «Чуют они, что ли? – думал он, несясь к входной двери, из-за которой доносились упорные звонки. – Не успели порог переступить – и на тебе! Или звонят просто наудачу, проверяют – а вдруг мы уже приехали?»

Он ворвался в холл, плюхнулся на диван и сорвал с телефона трубку.

– Слушаю! – неприветливо бросил он в микрофон.

– Ой, какой ты сердитый, Дорогин! – сказала Варвара Белкина. Сергей закатил глаза: судя по игривому тону журналистки, разговор обещал быть долгим. – Ты почему к телефону не подходишь? Спите вы там, что ли?

– Тамара спит, – со сдержанным неодобрением, адресованным Варваре, ответил Сергей. – Устала с дороги. Двое суток на колесах…

– Я уже не сплю, – сказала Тамара, появляясь на верхней площадке лестницы. Она еще не успела причесаться, на правой щеке розовел рубец от наволочки, а глаза были заспанными. – С вами поспишь… Это, конечно, Варвара?

Сергей кивнул, испытывая некоторую неловкость. Какой бы современной и эмансипированной женщиной ни была Тамара, она никогда не скрывала, что ревнует Дорогина к красивой, эффектной и напрочь лишенной комплексов журналистке. Это было довольно неприятно и создавало массу ненужных сложностей, но Сергей вынужден был признать, что на месте Тамары вел бы себя точно так же, если не хуже. Если бы кто-то попросил его проиллюстрировать фотографиями Камасутру, он обязательно пригласил бы в качестве фотомодели Варвару. Кроме того, Белкиной явно нравилось поддразнивать Тамару, заставляя ее ревновать, и Сергей часто задумывался над тем, какова же на самом деле доля шутки в этих заигрываниях журналистки.

– Слушай, извини! – с умело разыгранным раскаянием говорила тем временем Белкина. – Я ведь даже не знала, что вы уезжали! Такая у меня сейчас на всех фронтах непруха, что хоть волком вой…

– А у тебя всегда так, – устраиваясь поудобнее в предчувствии долгой беседы, сказал Сергей. – Сначала сплошная непруха и полный останов, потом вдруг оказывается, что на тебя охотятся три бандитские группировки, а ты в это время находишься в плену у четвертой.

Тамара глазами спросила, в чем дело, и он в ответ махнул рукой: все нормально. Тамара кивнула и вышла. Через несколько секунд Сергей услышал, как на кухне зашумела набираемая в кофеварку вода.

– Ты вечно все преувеличиваешь, Дорогин, – сказала Варвара. – Тебя бы к нам в газету, в отдел происшествий.

Публика проливала бы над твоими заметками крокодиловы слезы.

– Нет уж, уволь, – откликнулся Сергей. – Тоже мне, нашла работу: журналист! Кто тебе вообще сказал, что это профессия? Вы же просто банда болтунов и сплетников.

– Ты сегодня на редкость любезен, – без тени обиды сказала Белкина. – Так и сыплешь комплиментами. А профессия, дорогой мой, это не то, что приносит пользу обществу, а то, за что платят деньги. Кто это такой – общество? У меня нет ни друзей, ни родственников с такой фамилией. Зато я хорошо знаю парня по имени Бенджамин Франклин. Когда-то давно он был президентом Соединенных Штатов, а теперь стал лучшим другом россиян. Все россияне, и я в том числе, обожают коллекционировать его портреты. И в связи с этим хочу тебе сообщить, что я получила очередное редакционное задание.

– Поздравляю, – осторожно сказал Дорогин, для которого намерения Варвары после этого сообщения стали ясны до мельчайших подробностей.

– Спасибочки, – сказала Варвара. – Только вот какое дело: времени у меня в обрез, а беготни предстоит чертова уйма.

– Сочувствую, – еще более осторожно сказал Дорогин.

– Я в тебе не ошиблась, – довольным тоном сообщила Белкина. – Значит, завтра в десять у меня. Договорились?

– Стоп-сигнал! – скомандовал Дорогин. – О чем это мы с тобой договорились?

– Ну как же! – обиделась Варвара. – Я же тебе битый час толкую, что мне просто необходима машина с водителем. Ты сказал, что сочувствуешь, а значит, готов помочь. О чем тут еще разговаривать? Учти, что я трачу на тебя драгоценное рабочее время.

– Слушай, Варвара, а может, ты воспользуешься такси? – предложил Сергей. – Я даже согласен взять на себя часть расходов…

– Такси?! – у Варвары был такой голос, словно ее только что незаслуженно и очень грубо оскорбили. – На четверо суток? Ты что, миллионер? Лично я – нет.

– И я – нет, – не моргнув глазом соврал Дорогин. – Но не считаю это достаточно веским поводом для самоубийства.

– Брось, Дорогин, – сказала Варвара. – Какое еще самоубийство? Мы знакомы сто лет. Ты же меня знаешь…

– Потому и не хочу связываться, – вставил Сергей, уже понимая, что Белкина не отстанет и что с завтрашнего утра ему снова предстоит мотаться с нею по всей в Москве в поисках приключений на свою шею.

– Клянусь, – торжественно произнесла Варвара. – Клянусь светлой памятью Бенджамина Франклина, что ничего опасного или хотя бы интересного нам с тобой не предстоит. Век стодолларовой бумажки не видать! Просто мне действительно надо обежать всю Москву и, возможно, не один раз. Все музеи, все исторические архивы, всех антикваров и коллекционеров, которых удастся найти… Да, и еще министерство культуры! В общем, тоска зеленая и полные ноздри пыли веков.

– А редакционная машина? – без всякой надежды спросил Сергей.