Больше всех, кажется, удивился Милад. Бедняга даже с ответом не нашелся. Да и что, в самом деле, можно сказать кому-то с настолько поехавшей крышей? Видимо, раньше у эльфа она держалась на последнем гвозде, но пришел день, когда он просто не выдержал.
Самым поразительным для меня стало то, что голос Соловья изменился, пока он называл это практически сакральное имя, превратившись из мужского… в бесполый.
— Приехали, — обалдело пробормотала я.
«Конечная остановка, всем пора на выход, — подхватила вторая я. — С этим уже не договоришься».
Кахэ, не выглядывая из-за стола, крикнул:
— Кретин, ты вообще-то мужчина! И эльф к тому же! Риннэлис Тьен умерла много лет назад!
Наверное, Милад попытался что-то донести до Соловья или от отчаяния, или от благородного порыва, который уже много кого загубил.
«Ты ему скажи, что до Соловья в таком состоянии ничего не донести. Он уже в коллапсе. Разговаривать бесполезно».
Донести до Милада послание субличности у меня не было ни единого шанса, кахэ уже перемахивал в этот момент через наше хлипкое укрытие с кухонным ножом в руке. В какой момент коллега успел вооружиться, для меня было загадкой, а для второй меня — нет.
«Он делал тебе предложение с ножом в руках!»
Еще один повод не соглашаться! Это было худшее предложение руки и сердца в мировой истории!
В дыму и даже прорывающемся понемногу пламени разглядеть толком, что происходит, я и не пыталась, сразу вызывая сперва службу спасения, потом стражу, а после и ларо Анейрина. Кто-то из всей этой орды должен найти способ урезонить взбесившегося эльфа. И, что самое важное, я принимала решения по собственному усмотрению, а не по указке субличности. Я и сама на что-то способна!
Теперь только бы дождаться помощи и не умереть в процессе…
Из коридора до меня доносились вопли, грохот и звон разбившегося стекла. Минус одно зеркало точно. Драка длилась уже две-три минуты и почему-то казалось, это слишком долго, если речь заходит о ком-то уровня Динеса Милада. Почему он все еще не скрутил этого психопата?!
Когда из дыма возникло андрогинное лицо, до дрожи напоминающее мое собственное, только пустое, кукольное, совершенно ненастоящее, показалось, что я уже умерла и попала в ад. В более приятное место таких, как я, не берут.
В правой руке Соловей сжимал тот самый треклятый ритуальный клинок кахэ, который наверняка попытается применить по прямому назначению.
— Я Риннэлис Тьен, — прозвенел высокий голос, звонкий, как звук бьющегося стекла. — А ты всего лишь жалкая подделка.
«Ты перестала соответствовать его представлениям об идеальной Тьен-и-Аэн, так что у бедного Соловья не было другого выхода, как самому стать Риннэлис Тьен. Бедная, бедная птичка».
Бедная, бедная я!!!
Если дед и Милад боялись, что я могу дойти до такого вот состояния, то правильно боялись! Это существо было действительно жутким.
Где там вообще Милад находится сейчас?!
«Не паникуй, иначе просто сдохнем, — скомандовала вторая я. — И перед тобой псих, даже не пытайся говорить с ним как с нормальным собеседником».
Отлично, как не говорить мне с ним уже понятно. Еще бы кто-то объяснил, как мне можно общаться со спятившим эльфом, который считает себя давно умершей женщиной!
— Что с Миладом? — спросила я сперва то, что считала сейчас максимально важным.
Не из-за каких-то эфемерных чувств к кахэ, просто как-то не хотелось оставаться нос к носу с опасным сумасшедшим, который уже успел стольких положить, а теперь еще и ко мне примеривается.
— Риэнхарн Аэн жив, — со странными механическими нотками в голосе произнес Соловей.
У эльфов-мужчин голоса — не звонкие колокольчики, наверное, даже такому «хамелеону» трудно настолько сильно изменить связки. А если проблема со связками, то и не только с ними, верно?
— Его зовут Динес Милад. Этот мужчина даже не из дома Эррис, — начала я говорить с ухмылкой, понимая, что сейчас действую исключительно на свой страх и риск. Если Соловей решит меня убить, ему даже не помешает никто. Нужно держаться так, словно именно я тут — источник главной угрозы.
Я встала на ноги, наплевав на то, что колени предательски дрожали, и посмотрела прямо в глаза Соловья. А ведь с меня мордашку-то копировал, с меня, и золотые локоны — тоже точно как мои. Значит, принял за эталон, когда еще играла при помощи моей дражайшей шизофрении.
— А ты не Риннэлис Тьен. Ты даже быть ей не можешь. И знаешь, почему? — ласково и вкрадчиво обратилась я, из последних сил удерживая зрительный контакт с Соловьем, хотя черные провалы зрачков, которые пожрали всю радужку, пугали до дрожи, до холодного пота.