Когда они пришли на место, на небе уже было звездно, а от росы промокали башмаки. Кая-Марта остановилась у своего шатра и, как и много раз до этого, приветственно приподняла полог перед Сольвег. Она кивнула, мол, заходи. Сольвег шмыгнула внутрь, как мышь, и со вздохом облегчения уселась на свой привычный стул. Осторожно она сняла башмачки и почувствовала босыми ногами ворох опилок, которыми был выстлан пол. Кая-Марта задернула полог и села напротив.
– Твой друг был сегодня не очень-то любезен, как думаешь?
Она ощутила внезапный стыд, вспомнив разъяренное лицо Микаэля, его крики и ругань, крепкую хватку на тонком запястье Каи. Для чего он это делал, снова всплыл старый вопрос. Сольвег удивленно моргнула. Она ведь с минуту назад о том думала, но правильный ответ исчез из ее головы без следа.
– Извини его, – ответила красавица, поднося руку к гудевшей голове. – Я не знаю, что на него нашло. Он порой надоедлив и глуп, но у него доброе сердце.
Запах сушеных трав в ящиках, как всегда, одуряющий, может, это от него у нее такая слабость и тяжесть на сердце. Впервые за столько недель живот перестал ныть, но она не могла сказать, что ей полегчало. Он болел, почти не переставая, уже много дней. С тех самых пор как приходил Магнус. Рука Каи ласково легла ей на лоб. Тот был покрыт испариной.
– Этот южанин не нужен тебе, моя дорогая, – голос ее был певучим и нежным. – Зачем тебе нужен грубиян и бездельник. Я же твой друг, Сольвег. Только я.
Она протянула руку и гладила ее по темным, спутавшимся после танцев волосам. Сольвег чувствовала, как слипаются глаза, но упрямо смотрела на отбитый уголок чашки, прогоняя от себя сон.
– Как ты оказалась на балу, Кая? – выпалила Сольвег, мягко убрав руку подруги со своих волос. – Там ведь столько напыщенных толстых лиц. Ты и они…
– Меня пригласил Эберт, родная, – Кая мягко улыбнулась и принялась разливать чай. Запах мяты с ромашкой поднимался вместе с паром.
Сольвег не хотела пить, но отказаться было неловко. Она нахмурила лоб и попыталась вспомнить, с какого момента эта девушка начала называть ее сестрой и родной. Странно все это. Прежде Сольвег редко кого подпускала близко. Тем более незнакомцев. Тем более тех, с кем она виделась – сколько раз встречалась она с Каей-Мартой? Ведь сегодня будет раз десятый, не больше. А она у нее сидит, точно близкая гостья, и дозволяет касаться волос руками. Что-то не то здесь, и что – Сольвег не знала.
– Меня пригласил Эберт, а я не смогла ему отказать. Как же отказать имениннику-другу. Бал в поместье, где сотни свечей, где вино из погребов течет, точно ручьем – много ли надо для счастья деревенской девчонке. Он и платье мне подарил, – она провела рукой по серебристой белой ткани и улыбнулась. Красные васильки в ее волосах уже начали увядать.
Вновь укол ревности кольнул сердце, и она с горечью посмотрела на свое платье из самого дешевого атласа, которым прежде так гордилась. Следующий вопрос сорвался с ее губ так быстро и просто, будто много дней собиралась она его задать.
– Вы с Эбертом влюблены?
Кая перевела на нее взгляд. Ее глаза казались слишком большими.
– В кого?
– Друг в друга, – неловко проронила Сольвег и опустила голову. Она думала, что вся тут же зардеется, но щеки и всю ее, напротив, обдало, точно холодом.
Кая-Марта долго молчала, а ложечка звякала об надломленную чашку. «Зачем я это спросила, – с убитым сердцем подумала Сольвег. – Конечно же, они любят друг друга. Настоящую любовь найдешь даже под сетью заклятий. Она его и спасет. А мы с Микаэлем будем без надобности. Пора бы поблагодарить – за чай, за уют. А там и идти восвояси.»
– Я не люблю его, – после долгого молчания ответила Кая. – А он не любит меня. Мы с ним связаны и связаны накрепко. Но ни малейшей нежности нет между нами. Вот и все. Не знала, что это тебя тревожит.
Сольвег вспомнила, как окрикнул ее на прощание рыцарь, как пытался ухватить за рукав. Как ярко зажигались его глаза, когда он смотрел на нее, как танцевала она в его руках. Рыцаря она не получит, все верно, да и где это видано, чтобы такой злонравной девице достался счастливый финал. Только вот отчего-то казалось, будто занес палач меч, а потом отошел тихо в сторону. Невольная улыбка расцвела на губах и противиться ей было непросто. Увидеть бы еще раз рыцаря, когда все закончится.