– То, чего ждали, – отвечала она. – Это Улаф вышел на город.
Глава XXXVI
Эберт сидел в кресле, а Сольвег стояла за ним. Микаэль дал им поговорить еще с четверть часа, но затем настойчиво постучал в их дверь, вошел, рассказал о войне. Да, война взаправду теперь началась, война проникла на улицы. Лагерь Горных домов и прочие горные кланы шагнули на город, до поместья уже доносились крики и шум – это пытались сломать городские ворота. Исолт не был подготовлен к войне и осаде. Не теперь.
– А когда мы вообще были готовы к войне? – возражал ему рыцарь, когда те шли коридорами в тихую часть этого старого дома. – Королева на троне не больше двух лет. Королева молода и неопытна. Да и знаешь, Ниле – мы далеко от столицы.
– Знаешь, друг мой любезный, – Ниле запыхался, поднимаясь по лестницам. – Мне сейчас наплевать и на королеву, и на то, что она молода, и на город, признаться, тоже. Мне бы спасти ваши с Сольвег глупые шкуры. Ну и свою заодно. Ты сказал ей, что любишь?
– Нет. Не подумал.
– Ну и дурак, – ответил ему Микаэль. – По-другому не скажешь. Вы как малые дети. Глупые малые дети. Драли вас мало.
– Не злись, – рыцарь смеялся.
«Смейся, смейся, – думал южанин. – Если мы переживем эти сутки – поверь, я тоже буду смеяться.»
Они собрались вчетвером в этом зале. Тут было сухо и пыльно, комнаты давно пустовали. Кая отдернула шторы. Они оторвались от балки и тяжелым пыльным мешком упали под ноги. Сирин закашлялся.
И тут Микаэль рассказал им обоим этот безумный план. Про птичью кровь и про слезы, про какие-то глупые сказки. Кая-Марта молча кивала.
Сольвег недоверчиво смотрела на сирина.
– Ты думаешь, это поможет? – с ее губ сорвался нервный смешок. – Знаешь… Мы с Магнусом и охотились за тобой ради этого.
Услышав имя другого, Эберт напрягся. Та не заметила.
– Да, по твою душу тогда мы пришли. Потому что отчаялись. Только знаешь, что Магнус сказал. Кровь вещей птицы – как песня, из которой она создана. Если не ляжет желание в жизнь твою, точно в книгу – ничего не исполнится. Иначе крови сиринов не хватило бы на все человечество. Не осталось бы вас на этой земле.
Сольвег сказала им то, что многие молча подумали. В тишине за окном снова раздались приглушенные крики и пушечный залп.
– Если не выйдет, тогда и подумаем, – проговорил Микаэль. – Пока что выхода нет. Кая?
Он протянул сирину тонкий нож для бумаг и глубокую чашу.
– Ты сама или мне это сделать?
Кая слабо улыбнулась ему.
– Попробуй ты. Через пару дней все равно же пробовать самому.
Слишком мрачные шутки от такой светлокосой, почти белой девушки. Южанин перехватил нож покрепче. Крохотная ладонь Каи-Марты могла дважды уместиться в его руке.
– Я не знаю, будет ли больно, – честно ответил Ниле. – Наверное будет.
Он раскрыл ее ладонь и быстро полоснул по ней лезвием. Рука Каи дернулась, но он ее удержал.
– Придется терпеть.
Он поднес ладонь к чаше и сжал посильней. Девушка вскрикнула, кровь закапала тонкой горячей струей. Сольвег отвела глаза в сторону. Смогла бы она сама это сделать? Наверно, смогла. Четверть кубка наполнилась, Микаэль отпустил ее руку. Красная кровь в темном кубке тоже казалась черной.
– Не знаю, хотел бы я пролить всю твою кровь. Но видимо не сегодня.
– Не сегодня, – в тон Микаэлю промолвила Кая. Две слезинки упали в теплую кровь.
Она наклонила бокал. Обе слезы стекли вниз по стеклу. Сирин замешкался.
– Что-то не так?
– Все так, – ответила Кая. – Наконец-то все правильно.
Она пригубила кровь. Глотнула, закрыла глаза.
Ничего не случилось. Просто металлический сладко-соленый вкус на губах. Немного тошнило.
Они смотрели на нее и ждали. Смотрели и ждали. А она ничего не почувствовала, ни единого движения в душе. «А что должно быть? – лихорадочно размышляла она. – Меня должно охватить ярким пламенем или что вообще должно приключиться?» Она заглянула в бокал. Там оставалось еще прилично глотков, но кровь становилась густой и ее передернуло. Она взяла графин с вином со стола и щедро плеснула туда. Размешала, глотнула, поморщилась от мерзкого вкуса – и вновь ничего. Должно же хоть что-то быть, что Кае поможет. Хоть что-то, что подходит именно ей. Она начала смеяться и пить, перебирая мысль за мыслью, желание за желанием и не чувствовала ничего, кроме собственной крови во рту – а желаний у нее было не мало. Под конец она захотела отбросить бокал. Микаэль выхватил его и хлопнул ее по щеке.
– Очнись, эй, очнись, – свободной рукой южанин тряс ее за плечо. – Кая-Марта. Сработало?
Кая-Марта заплакала. Слезы текли по ее щекам, прокладывали грязные дорожки, а кроме них она и не видела ничего. Да и не чувствовала.