Эберт сложил на груди ей руки. Последние слова о солнце, о небе, о ветре. Они оба хотели пожить хоть чуть-чуть. Оба стали друг другу погибелью. Оба не держат зла друг на друга.
Он повернулся к друзьям, они подняли его с серых досок. Глаза Каи так и были открыты.
– Вот и все, – сказал просто рыцарь. – Вот и все, – сказал он погромче, чтобы слышали все.
У войны теперь вырвано жало, стоит война на пороге в смятенье и теперь она точно нагая. Не знает, шагнуть куда, и даже нечем прикрыться. Такая не сечет людям головы.
– Вот и все, – шепнул Эберт Гальва себе самому.
Он сделал первый шаг вниз по шаткой лестнице эшафота. Толпа расступилась перед ним, точно море, молча и пряча глаза.
Вот и все.
На душе было пусто. На душе было пусто, спокойно и тихо, точно в младенчестве.
Бывали ли рыцари, убивавшие дев, бывали ли убийцы, спасавшие город.
Кая-Марта знает, она спит, не ответит. Ему и не нужен ответ.
Глава XXXIX
Был полдень, и полдень этот стоял над Исолтом. Медленно текло над городом это позднее лето, а Микаэль Ниле сидел за столом. Напротив него сидела женщина. Женщина красивая и ладно одетая, и жила она в его доме уже второй месяц. Была это Сольвег Альбре. В руках была чашка, а в ней шоколад из Эльсхана. Горький, но сладкий. Легкий ветерок из окна начал сдувать со стола бумагу, Микаэль подхватил ее, снова опустил перо в чернильницу, вывел пару затейливых закорючек. Подул, чтобы буквы сохли быстрее, затем протянул это Сольвег. Он поморщился. Рана совсем зажила еще неделю назад, но бок иногда саднил на погоду. К вечеру будет дождь.
– Держи.
Сольвег потянулась к нему через стол.
– Прости, что так долго, не сразу. Нам обоим было не до того.
Сольвег положила на колени бумаги, гласившие, что больше она не нищенка, не приживалка. Бумаги на корабль Ниле. И он прав, им правда было не до того.
Сперва было много расспросов, ни отдыха, ни покоя, лишь знать из Совета, что не верит ни единому слову. Они топтались в дверях у Ниле, у Эберта, Сольвег, они так тупы, безнадежно тупы, у них все так просто и виноваты конечно же горцы. Ни один из троих те бумаги не подписал, ни один не пошел против совести – просто выставили всех из Совета взашей. В нужных руках деньги могут не мало. Что сможет сделать жалкий Совет с богатыми семьями Гальва, Ниле? И только потом были похороны Каи-Марты, чудовища, друга и сирина с белыми косами – им не дали положить ее в городе, лишь за воротами. Там росла небольшая сирень, а дорога шла вниз и вниз под пригорок.
Спи, Кая-Марта. Венок из лютиков и васильков лежал на той одинокой могиле. Они больше не ходили туда. Они не говорили о ней даже друг с другом.
Сольвег снова пробежала бумаги глазами. Вдумчиво, быстро. Микаэль с тихой радостью отметил то, что щеки ее уже не такие бледные, а в глазах снова есть огонек – осторожный и тихий – но он все же есть. Они каждый день говорили с ней вместе. Она не упоминала ни ребенка, ни аптекаря, что продал ее. Ни Каю-Марту, да. Ни ее.
– Спасибо, Ниле, – она сжала его ладонь, потом мягко, по-женски погладила пальцами. – Видит Создатель, теперь мне дышится проще.
Она улыбнулась. Она давненько не улыбалась.
– Ты знаешь, ведь я никогда не поднималась на палубу.
Микаэль Ниле только пожал плечами.
– Теперь этой возможности будет в избытке. Он огромный, груженый вином из Эльсхана. Послезавтра отплывает в Измар. Вся выручка будет твоя. Она будет большая, поверь, эти северяне до хороших вин очень охочи.
Она кивнула.
– Я поплыву на том корабле. Пассажиром, хозяйкой – кем угодно. Надеюсь, капитан мне позволит. Запах соли в лицо – может быть, мне это понравится.
Так скоро. Она срывается с места так скоро, все бежит и бежит.
«Сольвег, зачем ты бежишь?» – хотел он спросить, но ответ он знает и сам.
– Я знаю капитана. Он против не будет.
Она улыбнулась.
– Значит, пора паковать тюки с сундуками. Руза нашила мне ворох прелестных нарядов.
Но дома она ходила без единой вышивки на рукавах.
– У меня для тебя есть что-то еще.
Он порылся в карманах. Письмо пришло неделю назад. Цепь была долгой и нудной, пока дошла до него, но просьба была королевы. Королева сама не ведает, что ей нужно. Помощник, советник, подруга, может быть, посол, шпион, дипломат. У Сольвег блестящая родословная, нет совсем репутации и ей нужно дело. Королеве Иде он порекомендует ее. Ох, и наплачется с Сольвег ее первый министр. Микаэлю хотелось бы это увидеть.
Он протянул ей письмо.
– После Измара отправишься к Иде.
– К королеве?
Она развернула бумагу, Микаэль ей кивнул. Микаэль знал, что они поладят. И Сольвег, и Ида. Если стараться, молодых женщин очень просто понять.