– Ах, я не могу видеть, как ты постоянно любезничаешь с Георгиной! – откровенно и грубо высказалась она.
– Ты с ума сошла! – возмутился Рихард. – Сознаешь ли ты, что ты говоришь?
Леонора промолчала… Она видела искренность в словах мужа, но она не верила ему.
Рихард ушел взволнованный и опечаленный, ему казалось, что счастью его наступает конец. Правда, требование жены разбилось о твердость Рихарда, как разбиваются волны о скалистый берег. Он с энергией и мужеством истинного мужчины не уступил нелепому капризу жены и не пожертвовал долгой, испытанной дружбой…
Но от этого не стало лучше: ревность Леоноры с необыкновенным упорством пробивала все большую и большую брешь… Рихард вначале молча страдал, но когда эти страдания достигли кульминационной точки, он решил принять меры…
Конечно, если бы сердца супругов прошли через горнило общей любви к ребенку, всем недоразумениям мог бы наступить конец. Но беда в том, что они были женаты уже пятый год, а их надежды порадоваться счастью быть отцом и матерью оставались тщетными.
Леонору это особенно сильно огорчало, но ее переживания только озлобляли ее, нисколько не улучшая ее.
Утомленный беспрерывной душевной борьбой, страстно желая отдыха и покоя, необходимых для его миролюбивой натуры, Браатц решил поселиться в своем родовом имении, находившемся в двух часах расстояния от столицы.
10.
Леонора, узнав решение мужа, пришла в истинный восторг. Это было для нее радостной вестью, неожиданно упавшей с неба.
Она так трогательно благодарила мужа, сияя глазами и нежной улыбкой, что Рихард обрадовался новым проблескам ее любви и поспешил с приготовлениями к отъезду.
Свет одобрил решение Браатца, находя, что он поступил благоразумно!… Что ни говори, а брак Рихарда для великосветского круга был мезальянсом. И понадобились бы долгие годы, чтобы сгладить существенную грань неравного брака.
Поселившись в Диттерсгейме, Леонора сразу ожила. Здесь, в деревне, ей не к кому было ревновать мужа. Кроме того, в деревне она была выше всех по происхождению и ей нечего было бояться сделать тот или иной промах!… И молодая женщина была постоянно весела, относясь ко всем с чрезмерной любезностью, что очень радовало Рихарда. А знакомые его, часто навещавшие их в Диттерсгейме, обожали его жену и открыто выказывали свое восхищение. И Рихард успокоился, достигнув того, чего так пламенно желал. Но недолго продолжалось его счастье…
В свете добродушно подтрунивали над „деревенской идиллией“ милейшего барона, потом перестали вспоминать его, а затем и вовсе забыли!… Как вдруг разразилась катастрофа, заставившая общество вновь заняться толками и пересудами о семье барона фон Браатц!…
Отец Георгины был казначеем и человеком безупречной честности. Как вдруг пронеслась весть о том, что он застрелился, оставив после себя массу долгов и недостачу в кассе, в размере пяти тысяч талеров…
Весть эта, достигнув Рихарда, поразила его, как громом. Он не мог поверить в эту ужасную весть и, чтобы убедиться, немедленно выехал в столицу, не сказав Леоноре истинную причину отъезда.
Георгина никого не принимала, но для друга детства сделала исключение, и от нее Рихард узнал подтверждение страшной вести.
Утешив, как мог, бедняжку, он погасил долги фон Паттенбурга своими деньгами, но стереть клеймо позора был бессилен!
Похороны несчастного самоубийцы он взял тоже на себя, что заставило его безотлучно находиться с Георгиной. И злые язычки заработали…
Когда же, похоронив отца Георгины, Рихард все еще оставался в столице, не прекращая своих частых поездок к бедной девушке, нуждавшейся в утешении, в свете заговорили о том, что „барон Браатц намерен развестись со своей женой и жениться на дочери фон Паттенбурга“…
И свет одобрял это… Всем казалось правильным, если барон расторгнет брак, который был ошибкой с его стороны, и не доставил ему особой радости. Поэтому никого не удивило, когда стало известно, что г-жа Браатц тоже выехала из деревни.
Барон, узнав об этом, поспешил в Диттерсгейм, где убедился, что жена его действительно оставила его.
– За барыней приезжал какой-то худой и больной господин, – сказала ему ключница. – Барыня очень плакали, как уезжали. Прошлись по всем комнатам, со всеми нами попрощались и уехали.
Барон очень скоро добился развода, потому что жена его оставила дом самопроизвольно, на что было обращено особенное внимание. К тому же брак их был бездетным, что также имело немаловажное значение.
Когда Леонора разошлась со своим мужем, родители ее уже умерли, и она поселилась в небольшом городке Баварии, в прирейнской его части.