— Ты опытная наездница, миледи. Драконов ты, видимо, седлаешь часто, — усмехается он, а затем переводит взгляд на мои сиськи, наблюдая, как они подпрыгивают в такт его словам.
— Я бы не стала называть тебя драконом, как бы часто я тебя ни седлала, — огрызаюсь я. До него никто не вызывал во мне такой стороны. Мои ладони чешутся, чтобы дать ему пощечину, но единственное, что попадает под удар, - это моя киска. Собрав всю накопившуюся внутри ярость, я сильнее насаживаюсь на его член. Слегка приподняв бедра, я ввожу его так глубоко, как только могу, однако темп, который я задаю, создает впечатление, что я пытаюсь выиграть гонку. Как будто вся эта враждебность, бушующая в моих жилах, заставляет меня скакать на его книжном черве, словно он мой...
Осознание того, что именно он делал все это время, внезапно осеняет меня. Одним махом он стал и моим врагом, и моим любовником. Я превратилась в простую пешку в его зловещей схеме, чтобы воплотить в жизнь его рассказ.
Мои мысли уносятся прочь, и я замираю, зависая над ним, держа в себе только его кончик. На мой открытый взгляд он отвечает мягким понимающим хихиканьем, подтверждая то, о чем я только что догадалась. Он приподнимает бедра, медленно продвигаясь глубже, пытаясь взять контроль в свои руки, пока я исподлобья разглядываю его. Несмотря на то что мое предательское тело ни за что не откажется от его члена, я упираюсь ладонью ему в грудь, отталкивая его. Кожа под рукой — словно древний пергамент, заключенный в запретный фолиант, теплее, чем я ожидала. Это сбивает меня с толку, и я впервые всерьез разглядываю его.
На первый взгляд он почти как человек, если закрыть глаза на его щупальце-язык и необычный член. Исключительно привлекательный, конечно, но все-таки... не совсем человек. Приглядываюсь, и в этом нет сомнений: передо мной монстр. Закованное в черную кожу тело с шрамами, череп вместо нижней половины лица — в нем достаточно жутких деталей, чтобы любой в здравом уме предпочел держаться подальше. Но сильнее всего его выдает взгляд — невероятное смешение аквамарина и золота, словно иллюстрация к сказкам. И все же он здесь, подо мной, столь же реальный, как любой другой мой любовник.
— Ты что, специально меня злишь, чтобы... — мои слова повисают в воздухе, но он заканчивает фразу за меня:
— Ты можешь пытаться перепрыгнуть сразу к любовной части, но я всегда начну как твой враг. Так уж я написан.
Мой ответ застревает в горле, когда он резко снимает меня со своего члена и прижимает лицом к матрасу. Схватив меня за бедра, он оттягивает назад, пока я не оказываюсь на четвереньках, а моя задница не оказывается вровень с его пульсирующим достоинством. Шлепок эхом разносится по комнате, — он оставляет отпечаток своей руки на моей коже, моя задница краснеет от его шлепков.