Не знаю, где сейчас воины, но инстинкт подсказывает, что мне нужно двигаться дальше. Мне нужно укрытие, но я не могу удержаться от того, чтобы не оглянуться назад. Осмотр подножия холма ничего не дал — слишком густые заросли скрывают тело Люсандры. Но я вижу ее перед глазами так, будто она все еще лежит здесь, там, где я ее оставила. Бедная Люси. Никто, кроме нее, не смог бы справиться с поручением принцессы Моры. Пока мои родители возводили стены для защиты от вторжений, она воспитывала меня.
Я вдруг снова почувствовала себя ребенком. Вчера мне исполнилось девятнадцать, но сейчас я чувствую себя маленькой и одинокой. Если честно, во мне поднимается тот особенный страх, который понимают только дети — обжигающий ужас, что я ничем не могу себе помочь, и остается ждать, пока придет кто-то взрослый и сильный, кто решит все проблемы. Но я больше не ребенок. В этой стране никто не придет и не спасет меня. Я одна. И должна сама спасти себя.
Собирая юбки в охапку, я сдерживаю порыв проклясть свою горничную. На сей раз за то, что она нарядила меня в самую неподходящую одежду для восхождений на холмы. Хотя, конечно, никто не мог предсказать, что воины Нейла ворвутся сюда и выполнят свою угрозу о разрушении.
Я до сих пор слышу ее голос, когда она расчесывала мои локоны сегодня утром: «Ты должна надеть красное, это любимый цвет твоего отца. И, говорят, что лучше вести себя хорошо сегодня».
Наверное, стоило задуматься, отчего отец сегодня был не в духе. Вместо этого я позволила ей надеть на меня одно из самых сложных платьев из своего гардероба, лишь бы выглядеть более царственно, более изящно, как и подобает очаровательной дочери, которой я должна быть. Только вот я даже не видела отца с утра, и все эти старания были напрасны.
Сердце болезненно сжимается, и внезапно осознаю, что, возможно, больше никогда не увижу свою семью. Ноги подкашиваются, я падаю на колени на влажную мшистую землю, а слезы катятся по щекам. Юбка алым водопадом растекается вокруг меня, словно море крови, и кажется, что горе разливается прямо из сердца, но на теле нет ни единой раны, которую можно перевязать.
— Миледи.
Глубокий голос вырывает меня из горестных мыслей. Я мысленно проклинаю себя за глупость — сидеть на самом высоком холме в ярком платье, когда в небе летают драконы. Склонив голову, надеюсь, что смогу выиграть несколько секунд, скрыв лицо.
— Миледи, — повторяет он, приближаясь.
Пыльные, испачканные грязью сапоги появляются в поле зрения. Темные тени, будто живые, скользят вниз перед ним, тянутся ко мне. Одна касается моих волос, обжигающе приподнимает подбородок, вынуждая встретиться с его взглядом. Теперь сомнений нет: передо мной всадник дракона. Его одежда цвета безлунной ночи, как и волосы. Кажется, душа его такая же черная, если он может управлять тьмой с такой легкостью.