Государь согласился со мною и сказал мне, что он имел об этом продолжительную беседу с министром внутренних дел, которого он видит часто это время, и он все больше и больше нравится ему ясностью его ума, и ему кажется, что он обладает большим мужеством и чрезвычайно ценным другим качеством — полною откровенностью в выражении своего мнения. По его словам, мнение Столыпина совершенно совпадает с моим взглядом, но, прибавил он, «не все около меня придерживаются того же мнения и очень настаивают на том, чтобы я лично выступил перед Думою». То, что случилось накануне 9 июля, разъяснило потом смысл этих слов государя.
По самой декларации государь сказал мне, что он с ее текстом совершенно согласен, но предпочел бы, чтобы он был еще более резок и внушителен, но не требует изменений, чтобы не дать повода говорить потом, что правительство не соблюло сдержанности в своем расхождении с народным представительством, хотя для него очевидно, что этим дело не кончится. «Не будем, впрочем, забегать вперед, — закончил государь, отпуская меня, — бывает, что и самая безнадежная болезнь проходит каким-то чудом, хотя едва ли в таких делах бывают чудеса. Я все припоминаю, что говорили вы мне, когда просили меня не назначать вас теперь министром финансов».
Помню я хорошо день 13 мая, чтение Горемыкиным декларации правительства.
Весь состав правительства явился в Думу и занял свои места. Рядом с Горемыкиным сидел барон Фредерикс, потом я, а рядом со мною Столыпин.
Читал декларацию Горемыкин едва слышно, без всяких подчеркиваний, ровным, бесстрастным голосом, но руки его дрожали от волнения. Гробовое молчание сопровождало все его чтение, и ни одним звуком не отозвалась Дума на это чтение. Не успел кончить Горемыкин свое чтение, как на трибуну в буквальном смысле слова выскочил В. Д. Набоков и произнес свою знаменитую, короткую реплику, закончившуюся под оглушительный гром аплодисментов, известною фразою: «Власть исполнительная да подчинится власти законодательной», и затем полились речи Родичева, Аладьина, Кокошкина, Щетакина и других, одна резче другой, с заранее подготовленными выходками против правительства, обвинявшие его во всевозможных преступлениях. Каждое слово их сопровождалось все более и более страстными рукоплесканиями, только еще более разжигавшими и без того неудержимый пыл ораторов.
Пробовал было выступить против резких выкриков о сплошном беззаконии, гуляющем по всей России, министр юстиции Щегловитов, взявший самый сдержанный и деловитый тон для своего выступления, но это только поддало пыла расходившимся ораторам и ясно указывало на то, что всякие попытки разъяснения обречены на полную безрезультатность и могут привести только к новым обострениям. Не раз барон Фредерикс спрашивал меня, не пора ли всем нам уйти, но я удерживал его, говоря, что нам следует уйти после того, как уйдет председатель Совета министров. С трудом, едва сдерживая возмущение от сыпавшихся на нашу голову всевозможных выходок, в которых пальма первенства я не знаю кому принадлежала — кадетам ли или их левым союзникам, досидели мы до перерыва, и все вместе покинули Думу, которая тут же, после целого ряда возмутительных выходок против правительства и всех его представителей, в том же заседании, вынесла мотивированный переход к очередным делам, только закрепивший назревший разрыв ее с правительством.
И теперь, после многих лет, протекших с того дня, хочется привести случайно попавший мне уже в изгнании текст этого перехода.
«Усматривая в выслушанном заявлении председателя Совета министров решительное указание на то, что правительство совершенно не желает удовлетворить народные требования и ожидания земли, прав и свободы, которые были изложены Государственною думою в ее ответном адресе на тронную речь и без удовлетворения которых невозможны спокойствие страны и плодотворная работа народного представительства; находя, что своим отказом в удовлетворении народных требований правительство обнаруживает явное пренебрежение к истинным интересам народа и явное нежелание избавить от новых потрясений страну, измученную нищетою, бесправием и продолжающимся господством безнаказанного произвола властей, выражая перед лицом страны полное недоверие к безответственному перед народным представительством министерству и признавая необходимейшим условием умиротворения государства и плодотворной работы народного представительства немедленный выход в отставку настоящего министерства и замену его министерством, пользующимся доверием Государственной думы, Государственная дума переходит к очередным делам».