— Ты должна прочитать письмо, которое оставил тебе Смерть.
Ох. Письмо. Видимо, Ларк тогда услышала его последние слова.
Все за столом смотрели на меня выжидающе.
Переживали, что я сорвусь из-за этого письма и разнесу всё к чертям? Чёрта с два! Да, часть меня умерла вместе с Ариком, но я вернула свой жгут на место и затянула его вновь — ради Ти.
— Хорошо, — сказала я Цирцее. — Я сделаю это.
Держа руки под столом, я провела пальцами по символу Арика. Одному из шестнадцати на моих кистях.
Когда-нибудь какой-нибудь игрок соберёт все двадцать один. Пускай мы положили конец апокалипсису, но игру это не завершило. Наша жертва не была принята.
Как сказала Цирцея: «Это не жертва, если ты не воспринимаешь это как великую потерю». А мы все только рады были отдать жизнь.
Помимо нас четвертых, в живых оставался Мэтью. Иногда я чувствовала его присутствие в своей голове, словно он проверял, как я.
Я говорила ему: «Я понимаю, почему ты нас убил. Мы вынудили тебя». Но он так и не отвечал.
Не знаю, как к нему относиться. Спокойно ли он спал перед битвой, зная, что мой супруг её не переживёт? Как бы я ни была рада завершению апокалипсиса, я ни на секунду не переставала думать о том, что мы с Ариком могли провести больше времени с сыном в этом новом мире.
Если даже Смерть чувствовал, что эта игра будет не такой, как предыдущие, то уж Мэтью наверняка предвидел всё это.
Спасибо, что предупредил, Дурак.
— Хорошо? — повторила за мной Ларк. — Ты просто возьмёшь и прочитаешь это письмо?
— Угу.
Могу собой гордиться: мой голос прозвучал совершенно нормально.
— Но мы тебя не торопим, — заверил Джек. Он спал в гостевой комнате по соседству со мной и Ти. Я задумалась. Похоже, все беспокоятся за малыша, поэтому бдят по очереди.
Ларк сощурила глаза.
— Так, стоп, ты что, опять вернулась к этому приёму со жгутом?
Да! Но даже жгут не спасал от боли. Замок вновь стал моим аппаратом ИВЛ. Я питалась лотосами и делала вид, будто Арик уехал пополнять наши запасы. С минуты на минуты его шпоры зазвенят в коридоре. Я частенько поглядывала на дверь, ожидая его появления.
И не только я: наш малыш постоянно искал его глазами. Что-то заставляло Ти просыпаться каждый раз в два часа ночи. Он охотно тянул ручки, а когда Арик так и не приходил, Ти начинал плакать.
— Я в порядке, Ларк. Я готова.
Цирцея поднялась со своего места.
— Тогда решено. Мы проводим тебя до кабинета.
Ого. Они поверили мне.
— Отлично.
Я встала со стула.
В полной тишине мы вышли из кухни и направились по коридору. Я переживала, что замок пострадает из-за землетрясения, но Арик оказался прав — здание осталось целым. Лишь пара трещин образовалась то тут, то там. Чуть съехавшие картины легко было вернуть на место.
А вот обитатели замка пострадали куда сильнее.
Перед дверью кабинета я сказала:
— Дальше я сама.
Они нервно переглянулись.
Ти в руках Джека произнёс «агу» и нахмурился, растерявшись при виде напряжённых улыбок окружающих.
— Pequeña, мы можем остаться и поддержать тебя. — Сол ласково улыбнулся мне. — Я умею держать за руку, как никто другой.
И тут же прикусил губу, вероятно, подумав что-то вроде: «Смерть мог бы держать её за руку, imbécil». Они все ходили на цыпочках вокруг меня. Как по минному полю.
Не надо!
— Я в порядке, правда.
— Тебе не обязательно делать это прямо сейчас, — продолжал настаивать Джек. — Ещё слишком рано.
Ларк внимательно следила за моей реакцией.
— Послушай, Эви, мы понимаем, как тебе непросто…
Сказала та, что так смело отпустила почти весь свой зверинец на волю, чтобы все звери могли участвовать в размножении. Она оставила при себе только своих фамильяров, нескольких лошадей и скот для пропитания, но всем остальным предстоит удивительная — и опасная — жизнь на свободе.
Титан остался. После смерти Арика призрачно-белая шерсть красноглазого скакуна вновь стали обычными серыми. Когда-нибудь Ти будет кататься на этом коне.
— Поговорим позже, ребят, — бросила я через плечо, заходя внутрь. — Я найду вас, когда закончу.
И закрыла за собой дверь.
Оставшись одна, я окинула взглядом кабинет. Пальцы невольно потирали медальон. Много мест в замке были богаты на воспоминания — моя башня, где я разрисовала стену; моя танцевальная студия, где Арик подарил мне балетные туфли, и, разумеется, наша общая спальня, но эта комната больше всего напоминала о нём.
Я осматривала бесценные реликвии, внезапно поймав себя на том, как мечтательно улыбаюсь. В один из первых случаев, когда Арик пустил меня в свою святыню, я махнула на короны и скипетры и пошутила, дразня его: