— Признайся, ты носишь их, когда никто не видит. Играешь в теннис скипетрами?
— Нет, Императрица. Не играю.
— Можно мне? Можно мне?
Сдерживая улыбку, он сказал:
— Нет, Императрица, нельзя…
Мы постепенно влюблялись друг в друга… Это нельзя было предотвратить, нельзя было остановить, это было подобно водопадам, что есть и на его, и на моей карте.
Моё внимание переключилось на его коллекционные книги. Однажды, занимаясь любовью, мы случайно сбили их с полок, и он, смеясь, крикнул: «Пусть падают!»
Я перевела взгляд на поднос с водкой. Одна рюмка осталась на столе рядом с хрониками. Должно быть, он выпил стопку прошлой ночью. Пустая рюмка больше никогда не будет наполнена.
Я прошлась вдоль ряда огромных готических окон. Он частенько стоял у них, пока его изощрённый ум выстраивал новую стратегию.
Я выглянула посмотреть на залитый солнцем пейзаж вокруг замка и мысленно представила возвращение Арика. Вот-вот я увижу его, с прямой спиной скачущего на коне после долгой дороги. Он снимет шлем и помашет мне, его глаза засияют светом звёзд.
Мои фантазии были настолько яркими и живыми, что я едва могла отличить их от реальности.
Мой разум играл со мной в странные игры в замке Леты, и я уже не могла без них обойтись. Особенно когда вернулась к столу Арика и открыла его хроники, чтобы прочитать письмо.
Охотник
— Зря мы это сделали, — сказал я остальным, когда мы возвратились на кухню. — Она ещё не готова к этому.
Пока красная ведьма взяла отпуск, а волосы вновь стали светлыми, Эви почти не ела и не спала, просто бродила по замку, выглядя так, будто призрака увидела.
Нет, не так. Она выглядела так, будто вот-вот увидит призрака. Я даже не был уверен, понимает ли она в полной мере, что Доминия с нами больше нет.
Или что игра продолжается.
Шесть Арканов пали. Пять осталось.
Как я и подозревал, могила Иссы не стала последней в моей жизни. Эви хранила урну с прахом Доминия на своей прикроватной тумбочке, а вот Кентарха, Габриэля и Джоуля я похоронил рядом с бабушкой Эви и Финном. Эви на похоронах, устроенных нашим падшим друзьям, походила на лунатика, совершенно не осознающего, что происходит.
Да, конечно, Кентарх наконец-то воссоединился с Иссой, а Джоуль — с Каланте и своей семьёй. Может, в раю Габриэль летает по чистому голубому небу, о каком ангел мог только мечтать. Потому что при жизни его не дождался.
Цирцея села за кухонный стол.
— Так надо. Это нельзя откладывать.
Я перехватил Ти поудобнее.
— Прошла всего неделя. К чему такая спешка?
Я не знал, как помочь Эви. Я почти всё своё время проводил с ребёнком — с этим никаких проблем, я только рад. Но я не могу исправить случившееся ради Эви. Хотел бы я забрать всю её боль, но это невозможно.
Ларк достала из холодильника кувшин с молоком и налила себе стакан.
— Дела в мире всё ещё плохи. Мои разведчики присылают образы, от которых у меня мурашки по коже.
Она почесала за своим острым ухом.
— Я вижу то же самое, — присоединилась Цирцея. — Несмотря на еду, солнце, чистую воду и отсутствие Бэгменов, мир всё ещё разрушен. Как последние оставшиеся Арканы мы должны взять дело в свои руки и восстановить порядок.
Ларк кивнула.
— После того астрального путешествия я чувствую себя ответственной… буквально за всех. Эви первая заметила, что мы должны переориентироваться на помощь другим, использовать наши силы во благо. Я готова. Но мы застряли здесь, как животные в спячке.
Она села со стаканом и сделала большой глоток.
Сол прислонился спиной к кухонной тумбе.
— И лучше не станет, пока люди не обретут надежду. Им нужна надежда.
— Тогда вы правы, — согласился я. — Людям нужны Арканы. Я видел, на что вы способны. Возможно, в этом теперь ваше предназначение.
— Может быть. — Цирцея выглядела обеспокоенной. — Но игра продолжается.
Я нахмурился, не веря в это. Не думают же боги, что оставшиеся Арканы просто поубивают друг друга?
— Это явно уже позади. Я видел, что вы сделали вместе, эту особую связь. Могу только представить, что вы чувствовали в тот момент.
Моя девочка объединилась с другими Арканами, и вместе они вернули мир к жизни. Я и прежде считал её divinité — божеством. Теперь же мне остаётся только надеяться когда-нибудь стать достойным её.
— Я всё ещё не понимаю. Гейб говорил, что нам надо привлечь внимание богов и пожертвовать чем-то дорогим. Как вы мне сами сказали, каждый из вас был готов отдать свою жизнь.