Кругом возвышались тюремные блоки, бараки, наблюдательные вышки. Тюрьма являлась особым миром. В довоенное время этот мир и так прекрасно существовал, а с воцарением Альянса «Нова Проспект» превратился в отдельное государство, и каждое строение здесь — точно фрагмент средневековой крепости, соединяющийся с иными фрагментами в целую и нерушимую стену, за пределами которой плещется море. В этом есть что-то ироничное — строить тюрьму на побережье. Стена — и простор.
Фрэнк посмотрел на выделяющиеся в туманной дымке очертания новой секции «Нова Проспект». Блестящие, идеально гладкие пластины и ребристые колонны не столько контрастировали со старыми постройками, но дополняли, гармонировали с ними, и было в этой гармонии нечто пугающее. Словно Альянс к лицу любому миру, и ни у одного из них нет чего-то, что вносило бы резкое различие с этим царством унификации. И всё же… Фрэнк глядел на этот симбиоз (хотя, конечно, о синтезе тут не могло быть и речи — это было подавление, уничтожение) не без надежды. Правда, когда их вывели на открытый воздух, чаяния его несколько изменились. Фрэнк уже не думал о скорой отправке в новую секцию. Стоило ощутить свежесть морского бриза, как почему-то стало казаться, что оставаться человеком не так уж и плохо. Но изменить ничего нельзя.
Группу сопровождали двое охранников из числа модифицированных солдат и трое надзирателей, один из которых вывез из двери цеха тачку с лопатами. Вывалив из неё инструменты, надзиратель скомандовал взять лопаты.
В глубине души Фрэнк ликовал.
День без стояния за верстаком. Никакого заводского шума.
Поднялся ветер. Голые ветви низеньких деревьев, которыми был усажен внутренний двор тюрьмы, лениво закачались. Фрэнк уловил запах моря.
Лопаты были только штыковые. Не обязательно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться — их заставят копать яму. Зачем — другой вопрос. Но выкапывать яму только штыковыми лопатами затруднительно.
— Слушайте внимательно! — сказал другой надзиратель. — Копаете отсюда, — он встал рядом с Фрэнком, — и до забора. Должна получиться ровная квадратная яма глубиной примерно два метра. Приступили, живо!
Над головами прозвучало голосовое оповещение. Фрэнк не вслушивался в его содержание. Сам голос, трескучий, чересчур механический для живого человеческого голоса, походил на явление духа самой тюрьмы. Он взвился над крышами солдатских казарм и блоков и завис под набухающими влагой тучами. Этот голос, вроде как женский, обладал какими-то сверхъестественными свойствами. Он словно бы происходил из иного пространства.
Когда ветер в очередной раз усиливался, залезая под вороты куртки, в нём, как думалось Фрэнку, звучало море — как плещутся волны и как они наползают на берег. Море холодное, почти потустороннее. Ведь тут, за стеной, оно — просто идея. Мечта.
Лезвия шести лопат воткнулись в твёрдую, промёрзшую землю. Фрэнк понял, что это действительно работёнка на весь день, поскольку почва плохо поддавалась усилиям зэков. По-хорошему, здесь нужна была кирка, чтобы разбивать плотные слои земли, в которой, ко всему прочему, залегали куски камней и бетона, однако работать заключённые в «Нова Проспект» должны не ради результата, но чтобы наконец утратить своё человеческое лицо. Отупляющий, безнадёжный труд.
Человек в роговых очках сопел и пыхтел, выковыривая кусочки почвы. У остальных в группе дела шли не намного лучше, однако именно этого человека работа, судя по всему, выматывала больше всего.
Ныли руки и спина, а день едва ли начался. Стоило кому-нибудь хоть на мгновение остановиться, чтобы перевести дух, раздавался лай надзирателя. Если это не помогало вернуть заключённого в работу, надзиратель переходил к силовым методам.
Хлынул ливень. Тяжёлые капли множественной канонадой падали на землю и впитывались в неё, немного облегчая работу. Со временем грязь начала липнуть к лезвию лопат, и по сути заключённые практически месили землю, вместо того, чтобы раскапывать её. Одежда насквозь промокла; каждый раз, как поднимался ветер, тело прошибал ледяной холод; деревянный черенок скользил в ладонях. Надзиратели же все были в капюшонах. Охранники, кажется, и вовсе плевать хотели на погодные условия — облечённое в амуницию тело (правда, осталось ли что-нибудь от тела человека под этим нарядом?) и надетый на голову шлем и респиратор надёжно защищали от воды и, вероятно, от огня. Ливень не прекращался несколько часов — и всё это время небо изливалось на территорию тюрьмы в едином ритме, не сбиваясь ни на секунду — сплошной, почти непроницаемый поток воды, за толщей которого остальные части «Нова Проспект» исчезли, как за полиэтиленовой ширмой, только тускло светились окна новой секции — светились тем же светом, что и окуляры на масках охранников.
От слабости, которая мучила его не первый день, Фрэнк, разбивая комья затвердевшей земли, сорвал на правой ладони кожу; широкий лоскут плоти мгновенно скомкался и оторвался, обнажив кровоточащий слой эпидермиса. Фрэнк машинально отбросил лопату и схватился за руку. Кровь тонкими струйками текла сквозь пальцы, тут же расплываясь мутными разводами, смешиваясь с грязью и дождевой влагой. Охранник подошёл к Фрэнку и выдернул повреждённую руку. Он поднёс к окулярам ладонь, быстро осмотрел сочащуюся рану и обратился к надзирателям:
— Обеззараживающее средство.
Фрэнк только успел изумиться своеобразной заботе солдата; изумление сошло на нет, как только на ладонь вылили какую-то жидкость, по запаху напоминающую спирт — кисть словно погрузили в кипяток, а в кожу как будто воткнули несколько раскалённых иголок. Обнажённый участок зашипел — Фрэнк чувствовал, как пенится жидкость вперемешку с изжигаемой плотью, но видеть ничего не мог — всё время, что обрабатывали рану, охранник удерживал запястье мёртвой, нечеловеческой хваткой, как если бы руку зажали в тисках. Из груди рвались крики, один за другим. Фрэнк забился в конвульсиях. Охранник даже не шевельнулся. Он терпеливо ждал, когда надзиратель закончит; тот, в свою очередь, наблюдая за страданиями Фрэнка, продолжал выливать спирт на ладонь, а в конце сильно растёр её, из-за чего боль с новой, увеличенной силой обрушилась на Фрэнка. По губам стекала слюна, которую в то же мгновение смывали потоки воды, и Фрэнк мог почувствовать вкус небесной влаги. Фрэнк сглотнул застрявший в горле комок. Вкус дождя несколько отвлёк его, что, в принципе, принесло не так много облегчения. Охранник выпустил руку и приказал вернуться к работе. Ладонь горела весь день. Фрэнк пытался не обращать внимания на боль. Украдкой он старался выставлять ладонь к льющейся с небес воде, чтобы ощущения утихли; капли дождя с силой били по повреждённой коже, что, тем не менее, было много терпимее спиртовой обработки. Если это правда был спиртовой раствор.
Несмотря на трудности, работа продвигалась: яма увеличивалась, и скоро настал момент, когда уровень земли был Фрэнку едва ли не по грудь. С глухим стуком острия лопат врезались в почву; порой раздавались звонкие толчки — лезвие стукалось о лежащие под землёй куски металла или камни. Не утихая, ливень понемногу затапливал дно. Вода мощным потоком стекала по стенам ямы. Ноги взяли в образовавшихся лужах. Одежда целиком была измазана в грязи. И холод не отступал, хотя за работой заключённые немного разогрелись.
— Вылезаем! — скомандовал надзиратель.
Выбраться наружу было не так просто. Руки и ноги скользили по мокрой земле, и зэкам не с первого раза удалось вылезти из ямы.
— Помогите! — послышался слабый призыв. — Пожалуйста, помогите!
Это был щуплый человек в роговых очках. Ему никак не удавалось вскарабкаться. Он постоянно соскальзывал вниз, падая в лужу. Фрэнк опустился на колени и протянул руку бедолаге. Тот, поднявшись, посмотрел наверх и, скорее всего, из-за заливающей стёкла очков воды не мог разобрать, чей силуэт нависает над ним. Рефлекторно человек сжался, подумав, что на краю ямы его дожидается надзиратель, однако, всмотревшись, заключённый облегчённо вздохнул и даже улыбнулся. Фрэнк и не думал, что совершает благое дело. Он относился к этому, как к обычному распорядку. Человек в очках весил довольно мало, но и Фрэнк, устав от работы и измученный чувством голода, не сразу смог вытянуть заключённого из грязи. Ноги начали скользить, и казалось, что Фрэнк также полетит в лужу, но в итоге ему всё же удалось вытащить человека на поверхность.